щётки для одежды и волос, шкатулка для шитья, пудреница, духи, ларец чёрного дерева, инкрустированный перламутром.

Оглянувшись по сторонам, Ника убедилась, что за ней никто не наблюдает, и заглянула в ларчик. Ни бриллиантов, ни тяжёлых бесценных ювелирных комплектов с драгоценными камнями не увидела. Лишь скромные жемчужные серьги, браслет, неброская брошь с янтарём, кольцо и серьги с рубинами, пара витых браслетов. Возможно, основные ценности лежат в другом месте, но что-то подсказывало Нике, что их нет — проданы или заложены. На пальцах Руз нет ни одного самого тоненького колечка, в проколотых ушах нет серёжек. На госпоже Маргрит украшений тоже нет.

Ника подошла к платяному шкафу с сильно выпирающим изогнутым карнизом. Погладила створки, украшенные рельефной резьбой со сложными растительными мотивами.

Буфет, комод, сундук, широкая скамья не уступали в богатстве отделки шкафу и изготовлены в едином с ним стиле.

В буфете — антикварный сервиз из тончайшего голубого китайского фарфора. Антикварный для Ники, его страшно взять в руки.

На стенах картины в богато декорированных рамах. Над камином большое полотно кисти Якоба ван Рёйсдала «Замок в Бентхайме».

«Не копия, оригинал!» — по телу Ники пробежал озноб. Невероятно, но факт!

В этом времени возможно всё!

Картину модного нынче художника, которой спустя триста пятьдесят лет станет гордостью нации, может купить любой, кому она будет по карману.

Сейчас она не имеет исторической ценности — картина, которая будет украшать зал музея или станет бриллиантом для владельца частной коллекции.

Ника прошла вдоль других полотен, имён художников которых не знала. Сколько их было безвестных, но не менее талантливых, не сумевших пробиться в жизни? Сколько картин пропало или приписано тем мастерам, у которых учились безымянные художники, переняв стиль их письма.

Прямые солнечные лучи не касались картин и поверхности мебели — нижнюю часть высоких узких окон закрывали ставни. В погружённой в тень гостиной сквозь частый оконный переплёт падал дневной свет. В нём тускло блестел шар на конце начищенной медной двухуровневой люстры. С множеством рожков со стаканчиками для свечей, тяжёлая и изящная, она свисала с высокого потолка на металлическом тросе.

Ника не могла позволить себе обойти каждый предмет и потрогать его. Восхищалась молча, на расстоянии.

Присмотрелась к атласным обоям шоколадного цвета с мелким растительным узором. Они сливались с цветом мебели и интерьер выглядел перегруженным, тяжёлым для восприятия. Его бы выстроить вокруг камина, привлечь к нему дополнительный интерес, ослабить внимание к кровати и платяному шкафу. Картину над камином заменить зеркалом. На одной из стен сделать зелёную стену из растений. Было бы необычно для этого времени и вызывающе красиво.

Пожалуй, Ника вовсе убрала бы пару вещей, переставила мебель, выполнила бы зонирование, добавила ярких красок. Их не хватает.

Всё в гостиной свидетельствовало о состоятельности хозяев: дорого и напоказ.

В ней устраивались приёмы и чаепития, поддерживался идеальный порядок — уловка для видимости благополучия и сохранения высокого социального статуса членов семьи Ван Вербум.

Гостиная — единственное место в доме, которого не коснулись глобальные перемены после смерти хозяина. Она подчёркивала прежний достаток древнего обедневшего рода.

За её стенами пряталась нужда. Якобу не хватало средств на ведение хозяйства, уплату налогов и содержание матери и сестры.

Ника обошла свёрнутый в трубку ковёр, о котором говорила Хенни. Даже его берегли и раскатывали в исключительных случаях.

Под многослойной юбкой шуршали спрятанные бумаги. Чтобы не привлекать к ним внимание, Ника плотно свернула листы и закрепила их на бедре подвязкой. Надев на лицо маску равнодушия и усталости, она направилась в кухню, из которой слышались женские голоса. Званый обед с незнакомыми людьми представлялся тягостной обязанностью. Быть может, под каким-нибудь предлогом получится уклониться от него?

Глава 7

Несмотря на то, что кухня размещалась в полуподвальном помещении, выглядела она светлой, немаленькой и неожиданно чистой: высокий белёный потолок, множество окон, пол в серо-чёрную клетку, стены отделаны керамической плиткой малого формата с изображением овощей и фруктов, выполненных в сине-белой гамме.

Ника принюхалась и сглотнула набежавшую слюну. Зажмурилась, жадно вдыхая умопомрачительный мясной аромат со специями. В животе заурчало.

Она прошла мимо камина, у которого сидела Хенни и при помощи меха16 раздувала затухающий огонь под котлом.

Над дровами на цепях висели котелок и чайник, в сторонке на подставке примостилась охваченная жаром утятница. На металлическом коробе с тлеющим торфом — большой глиняный горшок для тушения мяса.

Ника не помнила, когда стали делать первые чугунные дровяные плиты с духовками. Видно, время ещё не пришло.

Госпожа Маргрит хозяйничала у разделочного стола, занимавшего добрую четверть кухни и заставленного приготовленными блюдами. В простом сером платье, в переднике, в нарукавниках и в объёмном чепце она отличалась от Хенни разве что горделивой осанкой и утончёнными манерами. Да и выглядела гораздо моложе: глаза возбуждённо блестели, на щеках разлился густой румянец, движения скорые, голос громкий, повелительный:

— Пошевеливайся, Хенни. Как бы не припоздниться с приготовлениями. Перед гостями будет неловко.

Ника поравнялась с новообретённой мамой и, сказав:

— Добрый день, — прошла к боковому столу, на котором увидела кувшин, стакан, тарелку с кусочком хлеба с маслом и сыром, явно предназначенные ей.

Госпожа Маргрит улыбнулась и придирчиво осмотрела дочь:

— Хорошо выглядишь, дорогая. Возьмёшь жемчуг из ларца, наденешь.

Ника кивнула. Что-то с мамой было не то: либо любила готовить, во что верилось слабо, либо любила принимать гостей, либо любила кого-то из гостей.

«Третье», — решила Ника, устраиваясь у стола, поправляя складки на платье. Подвязка съехала, и свёрнутые в трубку бумаги сползли к колену. Если они выпадут, то рассыплются и незамеченным это не останется. Следовало бы задержаться в гостиной и попробовать сжечь их в горшках с тлеющим торфом.

Ника неторопливо наливала молоко в стакан и исподтишка осматривала кухню.

В глаза бросился подвешенный высоко над полом вытянутый медный таз с подголовником, напомнивший гигантский соусник.

«Вот вам и сидячая ванна», — иронично подумала Ника, представив в нём Руз, купающуюся у пылающего в очаге огня. Всё же лучше, чем просто обтираться влажным полотенцем и раз в месяц мыть голову в тазу в этой самой кухне.

И вода имеется. Ника приметила вмонтированный в стену бак с краном и рычагом — насос для подачи воды.

Маленькая дверца вела в чулан, где хранились продукты. В приоткрытую дверь просматривались бочка и почти пустые полки. Ещё одна дверь вела на улицу. У порожка стояла корзина и в ней перевёрнутый бидон с привязанной к нему крышкой.

На широкой крепкой навесной полке выстроилась медная и оловянная