– Отличное здание. Гарантированная безопасность изнутри и снаружи!

Он был уверен, что стрелять в него никто не будет. Это было ясно еще из разговора в «Дягилеве».

«А как же иначе! Придурки! – усмехнулся Суворин, толкнув ногой спокойно бредущего перед ним голубя. – Как же они медальон найдут!»

Он повернулся и посмотрел на столпившуюся возле окна группу. И вдруг увидел направленный на него пистолет.

Суворин был из тех людей, кто, даже глядя смерти в глаза, не терял самообладания. И смерть уже не один раз моргала первой, не выдержав его напора. Вот и сейчас моргнула. Ибо он не отшатнулся машинально в сторону, как сделало бы большинство, а, напротив, еще крепче вцепился пальцами в карниз. И, убедившись, что сохраняет равновесие, последовал дальше.

Выстрела, как и рассчитывал Панкрат, не последовало. Шнейдер, уже пришедший в себя, остановил своего приятеля жестом, выражавшим досаду, и отдал несколько команд на немецком языке.

В это время Панкрат был уже далеко. И не слышал немца. Но он знал, что осталось очень мало времени. Достаточно Шнейдеру или кому-нибудь из его группы сделать один звонок, и внизу его обязательно кто-нибудь встретит. В общем-то он понимал, что так и будет. И все-таки добрался до пожарной лестницы и начал спускаться. На уровне седьмого этажа удача снова улыбнулась ему: окно было раскрыто. Он подошел к самому краю лестницы, протянул ногу и толкнул раму. Она была незафиксированной, и через пару минут Суворин проник в помещение. Оно оказалось служебным. Правда, непонятного назначения.

Чем-то вроде комнаты отдыха.

Панкрат присел на диван, продумывая свои дальнейшие шаги. И в это время услышал звук спускаемой в унитаз воды. Он вскочил. В углу комнаты была белая дверь, откуда и исходили эти звуки.

Дверь открывалась вовнутрь, поэтому ничего не оставалось, как по-медвежьи наброситься на выходившего из туалета человека. Это был портье высокого роста и крепкого телосложения, который, к удивлению Панкрата, не растерялся и оказал решительное сопротивление.

Через пару минут азартной схватки портье наконец, выдавил:

– Гомики проклятые! Достали совсем вместе с вашей депрессивной музыкой. Когда вы уже свалите?

– Прямо сейчас, – пообещал ослабивший хватку Суворин. – Честное слово! – Он вскочил и бросился вон из комнаты.

Оцепление вокруг отеля Шнейдер и Рувье создать не успели. Поэтому Панкрат спокойно и никем не обнаруженный выбрался из окна туалета на втором этаже и мягко приземлился на газон, заросший астрами. Потом минуты две выглядывал из-за угла, пока его наконец не заметил швейцар, проводивший кого-то до машины.

Суворин поманил его пальцем. И когда тот подошел, попросил, вложив в его руку двадцать долларов, чтобы подали его мотоцикл прямо сюда.

Через пять минут его «Boy Racer» мчался в направлении, противоположном тому, откуда появился, подъезжая к гостинице.

Августовский день к тому времени уже начал угасать. Становилось сумрачно. В Москве здорово посвежело. Северный ветер вот уже целую неделю доходил до такого накала, что кое-где сбивал рекламные щиты. Сейчас в столице было особенно неуютно. И Панкрат мчался куда угодно, только бы подальше. У него было лишь одно желание: забраться куда-нибудь, чтобы перевести дух, спокойно «переварить» полученную информацию и составить новый план действий.

Он несся по магистрали со скоростью сто километров в час. Дорога, послушно ложившаяся под колеса «Boy Racer», его успокаивала. В голову пришла мысль, что здорово было бы вот так ехать всю жизнь, нигде не останавливаясь и никого не видя. Ехать до тех пор, пока не кончились бы его дни. Ему так понравилась эта мысль, что он почти успокоился и даже начал напевать близкие его сердцу слова:

When Im holding your wheel (Когда в моих руках твой руль), All I hear is your gear (Все, что я слышу, – это звук твоего движка). When my hand‘s on your grease gun (И когда мои руки на смазочном шприце), Oh it‘s like a disease son (О! Это как болезнь, сынок) —

вечные строчки из вечного «Queen» о вечном Джонатане Харисе – «рокере до конца».

«Дорога и бесконечный горизонт. Что еще надо?» – думал он, бросив взгляд в зеркало заднего обзора. Его обгонял раритетный «санбим» пятьдесят седьмого года. На нем ехали парень и девушка. Оба без шлемов. Девушка в огромных очках сидела за рулем. Суворин инстинктивно сбавил скорость. «Санбим» пролетел мимо. Суворин успел улыбнуться козырнувшему ему парню. Длинные волосы девушки били того по лицу, но он крепко обнимал ее за талию. И исчезнувший вдали мотоцикл оставил за собой не только облако дыма, но и то, что сейчас многие называют креативом: динамику, уверенность, успех – позитивную энергию.

Не увеличивая скорость и стараясь не потерять волну этой энергии, Панкрат стал осматриваться по сторонам с таким видом, словно только что увидел окружающий мир.

Глава 5

Между деревьями мелькал какой-то поселок с речкой, почти сравнявшейся со своими берегами. Их соединял деревянный мост, на котором виднелись застывшие фигуры рыбаков. Мальчишки азартно носились вдоль берега, играя в какую-то игру. Но вскоре сосны и ели заслонили обзор. И вдруг между деревьями, на холме мелькнула синяя двускатная крыша. В этот момент медленно опускающееся солнце закрыла туча. И два луча, пробившиеся через просветы в ней, рассекли крышу на три части. Панкрат проехал левый поворот и свернул на грунтовку, ведущую к этому дому и усыпанную вдоль пивными банками. Проехал ярко-красный знак «Не уничтожайте муравьев». Затем увидел маленький придорожный, окруженный жердевым забором ресторанчик со стульями и столами – пнями, заросшими вокруг травой и какими-то осенними цветами. Рядом раскинулась небольшая автостоянка. Там Панкрат и остановил мотоцикл. Достал сигареты и закурил, глубоко затянувшись. На память стали приходить картинки из недавнего прошлого.

Во время чеченской кампании отряду Суворина было приказано уничтожить остатки банды полевого командира Радуева.

Бойцы действовали решительно и безжалостно. Ночью они прокрались в лагерь боевиков и тихо сняли часовых. Затем короткими автоматными