реформаторы планировали разумно урезать права аристократии, чтобы позволить большей массе простолюдинов возвысится и получить возможность действовать, но если публично огласить такой лозунг — сторонников у клуба не будет. Поэтому лозунгом было выбрано нечто более популярное и менее откровенное.

— Если вы получите влияние на императора, то не сможете игнорировать собственные слова и лозунги, — ответил Мартен. — Вам придётся воплотить в жизнь хотя бы часть того, что вы используете в качестве лозунгов. Поэтому мы с вами, Вячеслав, можем быть единомышленниками, но никогда не станем сторонниками.

Когда барон ушёл, оставшиеся начали обсуждать разговор, делать выводы, планировать дальнейшие действия. А Лопухин понял, к чему у него возникло чувство дежавю. Наглый, но предельно вежливый молодой человек. Неизвестный, что без труда проник в его кабинет. Неизвестный, которого Эрнест давно пытался найти, внезапно нашёлся сам.

Глава 7

Москва. Уголовное Управление Жандармерии Москвы.

Сентябрь 1983

В парадную дверь управления я заходил в смешанных чувствах. Удара можно было ожидать откуда угодно, но реальность смогла меня удивить. Вчера вечером мне позвонила Катрин и дрожащим голосом сообщила, что находится в изоляторе временного содержания и сегодня ей будет предъявлено обвинение. В первую секунду, услышав подобное, я даже растерялся. Не получалось связать Катерину со следственным изолятором. Но, вспомнив про недавний инцидент, я догадался, в чём дело.

Сейчас я был один, приехал разобраться, что происходит, а там уже, при необходимости, подключим ресурсы наших родов. Сомнений в том, что девочку прихватили из-за меня, не было. Вопросы, как всегда, актуальные: кто и зачем?

На входе меня встретил дежурный офицер.

— Что вам угодно, господин? — спросила женщина.

— Барон Мартен. К коллежскому асессору Хорапову.

— Секунду.

Женщина подняла служебный телефон и вызвала Хорапова. Ответили через десяток секунд.

— Антон Валадарович, к вам барон Мартен. — после чего резко взглянула на меня, быстро пройдясь взглядом по внешним признакам. — Да. Да. Поняла.

Положив трубку, офицер вызвала посыльного.

— Проводи господина барона в свободную переговорную отдела внутренних расследований.

Всё интереснее и интереснее. А при чём здесь внутренние расследования? Тем не менее я последовал за посыльным, поднявшись на лифте до нужного этажа. Переговорная от камеры для допросов не отличалась ничем, внутри было пусто. На мой вопросительный взгляд посыльный лишь пожал плечами, ему приказано проводить, большего знать не положено. Ладно, подождём. Зашёл, сел за стол, принялся ждать.

Минут через пятнадцать захотелось проверить, что будет, если я выйду из переговорной. Дверь, во всяком случае, не запирали. Однако проверять не пришлось, ко мне пришёл неизвестный мужчина в штатском.

— Статский советник Ржанов, Филипп Константинович, господин барон, извините за ожидание, — он протянул мне руку.

Целый статский советник?

— Статский советник по каким делам? — спросил я, отвечая на рукопожатие.

Филипп закрыл дверь, и мы оба сели.

— Отдел по борьбе с незаконным оборотом запрещённых и ограниченных к распространению веществ. Вашу подругу, Катерину, поместил в изолятор я. Для защиты её жизни и здоровья в первую очередь, сейчас там самое безопасное место.

Либо он меня дурит, либо я ошибся насчёт своей к этому делу причастности.

— И какая угроза существует для госпожи Остроговой?

— Давайте я объясню всё по порядку. Я же правильно понял, что это к вам она привезла госпожу Иоанну Малиновскую?

— Катерина не называла имени своей подруги, — соврал я.

— Однако именно вы вывели из тела девушки вещество, устанавливающее связь с потусторонним миром? А затем передали адрес, где девушки приобрели вещество, коллежскому асессору Хорапову?

— Да, я.

Филипп кивнул.

— Хорошо. Пришедшая в себя Малиновская написала на Острогову заявление, якобы это Острогова убедила подругу попробовать наркотическое вещество.

Я скептически изогнул бровь.

— Понимаю вашу реакцию, но я продолжу. Госпожа Малиновская является внештатным сотрудником уголовного управления, доносчиком и осведомителем. Поэтому её слова в глазах моих коллег имеют больший вес, чем слова госпожи Остроговой. Острогова имеет… небезупречную репутацию. Её контакты, связи, вся эта публика регулярно балуется ограниченными к употреблению веществами и стоит на заметке в моём отделе.

Неужели Катя сама вляпалась в неприятности? Да ещё в такие?

— Вы сказали про её безопасность, — напомнил.

— Да. Я абсолютно уверен, что никак с незаконным оборотом госпожа Острогова не связана. Её ритм жизни для подобного категорически не подходит. В то же время она является идеальной жертвой для подставы. Связанная с упомянутыми уже стоящими на заметке личностями, при этом совершенно наивная в вопросах взаимодействия с органами правопорядка. Опытный следователь запутал бы её и добился признания за полчаса, максимум — час.

Допустим, в этом есть смысл.

— Вы сказали, что эта… Жанна работает на уголовное управление. Не на ваш отдел.

Филипп кивнул.

— Да, всё верно. И мне ещё предстоит выяснить, использовал Малиновскую её куратор в управлении, или кто-то извне. Я склоняюсь ко второму. Видите ли, средство, которое она принимала, это не только и не столько наркотик, хотя, конечно, в качестве наркотика он применяется.

Всё же Катерина во что-то вляпалась. Даже удивительно. Либо Филипп продолжает вешать мне лапшу на уши.

— Подождите, а эта Малиновская? Она вообще кто? Что позволяет ей быть доносчиком?

— Она — девочка, попавшая в неприятную историю. Чтобы эта история навсегда осталась только историей, её используют по мере необходимости. А так: дворянка, у которой слишком много свободного времени, и потому она имеет возможность посещать места, где девушкам быть не стоит. Не скажу, что стандартная практика, но…

Он развёл руками. Ладно, допустим.

— А что с наркотиком? Я сам видел, это вещество создаёт связь с иными планами.

— Верно. И я очень надеюсь, что вы, барон, не успели подтянуть свои ресурсы. Уверен, Светлейший князь Волконский одним звонком может завернуть дело и уже через десять минут госпожа Острогова выйдет под вашу или князя опеку. Допускаю даже, что князь сможет обеспечить её безопасность на некоторое время. Однако люди, на которых падает моё подозрение, не оставят это дело так. Сейчас они залягут на дно, затаятся. И нанесут удар именно тогда, когда этого никто не будет ждать. Понимаете?

Я откинулся на спинку стула.

— Видите ли, Филипп. Я всё ещё допускаю вероятность, что произошедшее с Катериной — происки моих и князя Волконского врагов. Не в первый раз, знаете ли.

Статский советник сконфузился, будто вообще не рассматривал подобный сценарий.

— Да, этот момент от меня ускользнул. Что же…