Я сдерживалась из последних сил и как только обнаружила место для уединения, слезы произвольно побежали по щекам.

Утреннее пробуждение не было приятным для Бьорна. Голова раскалывалась от боли, веки были тяжелыми, на лбу проступал пот, и губы чувствовались сухими. Перебрать со спиртным для него было редкостью. Он позволил подобное один раз, и только на годовщину смерти его жены.

Ред незаметно предоставил ему эту возможность, наряду со своими душещипательными историями и остальной горькой атмосферой. Воспоминания о Линде накатили на Бьорна с головой. Он с нетерпением желал скорейшего ухода гостей, чтобы углубиться в печальные мысли, после которых сон являлся бы лучшим успокаивающим средством. И все же он помнил, что в доме теперь был не один. Вивьен не показывалась ему на глаза, но он четко ощущал ее присутствие. Всего за один день она успела окружить быт собой, коснуться его вещей, притронуться к воображению, что было спрятано в небольшом дорогом для него блокноте. Внутренне Бьорн не отрицал, потихоньку она входила в его скучную одинокую жизнь. Оба существовали рядом друг с другом, что было очевидно — наравне с мыслями об уходе девушки, он понимал, что не сможет прогнать ее.

Пока друзья просидели остаток ночи снаружи дома, философствуя о жизни, Меган и Куинн исчезли из их вида для уединения. Бьорн не дал ей того, чего девушка отчаянно желала, пока с легкостью не перекинула свое внимание на другого. В этом была вся Мег. Всем было прекрасно известно, что этот дом не для быстрых перепихонов. С Куинном ему не пришлось разбираться долго: встряхнув за грудки, в последний раз напомнил правила нахождения в гостях и велел немедленно проваливать.

Что касалось Мег, здесь было сложнее. На мгновение ему показалось, что ее подавленное настроение было вызвано чем-то другим, чем-то личным. Едва сдерживая слезы, она попросила Реда отвезти ее домой, после чего Бьорн отчетливо ощутил свою вину.

Когда все разъехались, он был уже на втором этаже, прилипший ухом к двери комнаты, где спала Вивьен. Не было слышно ни единого шороха, что делало его внутренне спокойным. Развернувшись, он направился в комнату, расположенную по соседству, где моментально уснул. А утром его ждал приятный ароматный сюрприз. Вот только головная боль все никак не отпускала.

***

Бьорн

Было дерьмовым решением спуститься с утра на кухню в одном нижнем белье, чтобы смочить горло и выпить таблетку от мигрени.

Я не поверил своим глазам: Вивиан была там, а не пряталась в комнате как обычно. Она стояла, повернувшись ко мне спиной, в одной моей футболке, шумно помешивая на сковороде готовящееся блюдо.

В очередной раз не ускользнула от меня белоснежная кожа ее стройных ног с идеальными икрами. Она была высокой девушкой, и, несмотря на то, что футболка была достаточно длинной и висела на ней как мешок, Вивиан выглядела изысканно. И эти волосы…

Длинные по пояс волнистые локоны беспорядочно распушились в стороны, создавая солнечное свечение вокруг нее.

Неторопливо продолжал сканировать девушку взглядом. Головную боль как рукой сняло. В тот момент я бы с удовольствием ушел от действительности, если бы не встретил ее застывший от полного удивления взгляд. Именно удивления, а не страха, что уже являлось хорошим признаком. Не сразу догадался, почему она посмотрела чуть ниже моего торса и в спешке отвернулась. Я привык, что в этом доме больше никого не было, кроме меня.

Накинуть что-нибудь на себя и предложить одежду для Вивиан — вот, что нужно было сделать в первую очередь. Как любая девушка, она нуждалась в платьях, юбках и других вещах, что бы не находиться здесь, при этом ощущая дискомфорт. У меня ничего не было подходящего для такой, как она. То в чем я обнаружил ее — давно валялось на помойке.

Быстро открыв скрипучие дверцы шкафа, я был атакован вывалившимися на меня черными джинсами и парой спортивных штанов. Тут же надел первые, а штаны прихватил для девушки. Они вряд ли были ей по размеру, но Вивиан однозначно нуждалось в любой тряпке, даже если спустя какое-то время покинет мой дом.

… и все станет на свои места, как будто ее и не было.

Зайдя на кухню, я не увидел каких-либо изменений: она продолжала стоять на том же месте, излучая стеснение и неловкость. Пора бы уже было начать наш диалог, который смог бы привести к чему-то большему, чем общению глазами и внутренними инстинктами.

— Доброе утро, — уверенно произнес я, подойдя к ней ближе, чтобы протянуть штаны. — Надень это. Они великоваты для тебя, но, прости, больше ничего у меня нет.

Ее голова робко повернулась в мою сторону. Зеленоглазый взгляд бродил по моим рукам, затем, поднявшись, чуть задержался на обнаженной груди. Вдруг шумно сглотнув, как будто ей не хватало воздуха, Вивиан взглянула на меня. Руки несмело взялись за одежду и приняли то, что еще секунду назад принадлежало мне. Это был второй раз, когда мы смотрели друг другу в глаза на таком близком расстоянии. Она не убежала, не заплакала. Сейчас все было по-другому.

Она доверяла мне.

Не теряя времени, девушка натянула штаны, пока я изучал содержание холодильника. На полке одиноко лежали всего лишь замороженная пицца и несколько продуктов быстрого приготовления. У меня никогда не было ни желания, ни времени на готовку. Я был хреновым поваром. Разогреть ту же пиццу и поджарить омлет — все, на что был способен. Поэтому редко питался дома, чаще в баре у Реда.

Внутренности резко скрутило, поэтому я не стал ждать, когда Вивиан полностью приготовит блюдо и начнет со мной разговор по душам.

Желудок заурчал от голода и аромата, который исходил от плиты. Хлопнув дверцей холодильника, развернулся, чтобы заглянуть, что же такого она готовила, но напоролся на откровенное разглядывание своего обнаженного торса. Я позволил ей проделать это еще несколько секунд, но голод было ничем не победить:

— Уже готово? — посмел своим вопросом нарушить ее нахождение в облаках.

Приняв кивок головы за положительный ответ, я приблизился, чтобы отобрать ложку из женских рук и попробовать готовившееся блюдо. Вивиан не отодвинулась ни на шаг.

— Осторожно.

Звук голоса вышел неожиданно нежным и хрупким, отчего мне захотелось, как можно дольше задержать его в своем сознании. Какое-то время она наблюдала за тем, как я пережевывал пищу, а после переместила взгляд с моих губ на глаза:

— Ты мог обжечься.

С этими словами выхватила ложку из моих рук, продолжив помешивать в сковороде еду.

Мой взгляд снова прошелся по ней, отметив про себя, насколько неуклюже девушка выглядела в этих шароварах. Она раз десять подтянула их вверх, пока они продолжили непослушно болтаться на ее тонкой талии.

Черт с этой едой.

— Позавтракаю по дороге, — неожиданно объявил я и направился в коридор, на ходу напяливая вчерашнюю футболку, что висела на спинке стула. — Оставайся здесь и никому не открывай. Я скоро.