– Чего-то я не улавливаю связь между девушками, чувствами и философией, которую ты тут мне описал. Получается, что твоя половинка – инопланетянка, не иначе. – Колосов рассмеялся и с непривычки у него разболелась челюсть.

Рощин вопросительно посмотрел на него и, ещё немного подумав, ответил:

– Вот и я говорю, что она где-то там. Здесь же, на Земле, в отношении меня всё просто – я настолько полноценен, завершён почти на сто процентов, что мне этого просто не нужно. Если я буду пытаться идти против воли своего предназначения, то просто нарушу баланс. Случись подобное, и даже такой маленький человек, как я, превратит мир в хаос, совершенно не желая этого. Мне лучше не любить никого такой любовью.

Колосов затушил свою папиросу и добавил:

– Интересная жизненная позиция.

Рощин неожиданно встал с кресла и стал ходить по своей комнате, указывая руками на различные её углы, при этом говорил:

– Посмотри на мою комнату. В ней беспорядок, но в то же время лично для меня в ней идеальный порядок, потому что это мой взгляд на материальный мир. Теперь представь, если я приглашу сюда девушку. Она изменит этот порядок. С утра до вечера будет рассказывать, что она уже многое поняла в жизни, узнала, увидела, и что теперь решила жить осторожно, дорожа каждой минутой. Чтобы просто любить и быть любимой, кусочек счастья, родная душа – у всех одни и те же фантазии и слова. Всё просто отлично – всем бы так. Но моё мнение таково.

Тут он поднял вверх указательный палец и произнёс:

– Это полная чушь! Мозг этих девушек будет всегда напоминать комнату, в которой они обитают, и что же я буду видеть для себя? Хаос! При этом они будут нарушать творческий беспорядок моего личного пространства, занимаясь уборкой, вместо того чтобы пребывать всецело в мире своих фантазий. Я понял, что не смогу смириться с этим. Нужно идти на уступки, чужое мнение таково, что ради любви нужно уметь уступать. Хорошо, я начну делать уборку не только у себя в комнате, но и в женской голове, тем самым пытаясь её понять. Я сильно устану, потом сяду отдохнуть, и в это мгновение откроется жуткая правда – что в этом деле не сдвинулся даже на миллиметр. Какая же благодарность, мне повезло, она это заметила. Но вот ведь парадокс – за мои труды она начнёт меня презирать, словно я тень, которая всегда мешается под рукой. Ты ведь знаешь, какой я чистоплотный и как люблю, когда все отсортировано по своим местам в моём личном пространстве.

Выслушав, Колосов ответил с небольшим укором:

– Гри, ты никогда не занимался уборкой. Ты даже не знаешь, как шваброй пользоваться.

– Вот, наконец-то ты начинаешь приближаться к истине. Поэтому я и не хочу подобных перемен в своей жизни.

– Гри, я ничего не понял.

– Ничего страшного, друг мой, поймешь – со временем истина вклинивается в наши мозги.

Их разговор прервал телефонный звонок. Это была двоюродная сестра Марины, Женя:

– Алло, Ярик! Это я… Я должна тебе кое-что сказать, Марина… она… она погибла…

На момент Колосов почувствовал, как ледяные иглы пронзили его нутро.

– Что?! Где? Как это произошло?

– На Сиреневом мосту, два часа назад её тело обнаружили под ним. Пока милиция теряется в догадках, предполагают, что самоубийство, но лично я не верю. Приезжай скорей! – Её голос резко растворился в тихих волнах невидимого туннеля связи.

Колосов вдруг почувствовал, как рука отбросила телефон на пол, непонятные обои неожиданно ожили и начали движение с бесконечным переплетением цветов. Лицо Гришки, чуть расплывчатое и искажённое от слёз, приобрело вид, как из кривого зеркала, которое, как показалось Колосову, вплотную прижималось к его лицу. Слушая замедленный голос своего друга, он с трудом смог разобрать слова:

– Ярик, ты чего, мужик? Ты бросай такого Коперфильда! Что происходит?

Колосов пытался уловить у себя какую-то мысль, но она тщательно его избегала. Тёмные пятна, как будто на прожжённой киноплёнке, фрагмент за фрагментом исчезали. Он вдруг испугался, что больше никогда не соберёт этот пазл нужных мыслей.

Наконец, из глубины этого тёмного пятна начинает вырываться наружу похоронная музыка. Ничего лишнего, только музыка и тёмные воды.

* * *

В следующее мгновение он вздрогнул оттого, что на руку упала капля воска с горящей свечи.

Они находились на кладбище. Рощин стоял рядом с Колосовым. Раздавался нескончаемый плач. Люди толпились, среди них Колосов заметил родителей Марины. Они смотрели в одну на двоих точку пустыми глазами. Траурная музыка давила на уши и была невыносимой во всей этой процессии.

Колосов не мог тогда воспринимать всё, что происходило в реальности, – глаза видели, но мозг отказывался принимать действительность.

Закрывая глаза, он представлял, что попал в небольшой сквер с прудом. Судя по погоде, в тот день стояла жара, на нём была надета приятная на ощупь хлопковая белая футболка, он был без обуви – сандалии остались в левой руке.

Он помнит, как в одно мгновение начал разгоняться и бежать прямо к склону, чтобы прыгнуть в прохладную воду пруда. Помнит, как неожиданно почувствовал что-то тёплое и нежное в правой руке. Повернувшись, чтобы посмотреть, кто до него дотронулся, он заметил её лицо, развевающиеся на ветру кудрявые локоны, по-детски добрую улыбку. Он видел, как ласковое солнце отражается своими поцелуями в её глазах, она держит его за руку, а ветер подхватывает уголки её белого кружевного сарафана. Они смеются и, держась за руки, весело бегут к склону. Когда до воды остаётся несколько шагов, она радостно кричит:

– Я люблю этот мир, люблю тебя!

В ответ он кричит:

– Люблю…

Следующее за этим слово «тебя» проглатывает открывшаяся пасть пруда. Резкий холод в один момент охватывает всё его тело, душа словно уходит в пятки, и уже через несколько секунд он начинает ощущать присутствие тёмного, мёртвого мира.

Его охватывает ужас – свет кажется слишком высоко. Ему остаётся плыть, грести до последнего руками. Всё, что он видит внизу – это уплывающую белую кружевную ткань, которая с непонятным спокойствием опускается на самое дно.

Он кричит, чувствуя, как вода заполняет рот. Ему нечем дышать, он больше не может терпеть.

Ему становится страшно за свою жизнь, он борется за неё, усиленно гребёт руками и плывёт наружу. Свет становится всё ближе и ближе. Он выплывает на поверхность и делает глоток воздуха.

Великая радость, он улыбается, будто заново родился, страшное осталось позади. Он открыл глаза. Над ним, словно огромная чёрная пиявка, раскинулась полоска ночной тьмы.

Перед глазами был тот же рисунок: мост и сливающиеся между собой точки фонарей вдалеке.

– Трус! Трус! – доносился до его ушей странный звук плескающихся волн.

Колосов закрыл лицо и громко зарыдал. В один миг он проиграл всю свою жизнь.