ногу. – Как и велено: живых отваживать, дважды живых – спрашивать. Трое было – никто не ответил.

Вот оно как! Трое… А он – ни сном ни духом. Беленький-то – понятно, и против тени устоял, и на помощь позвать умудрился, и саму неживую, видать, волшебным огнём шуганул со злости за друга-приятеля. А вот что и чернявый непрост – то Драгану в голову не пришло. Был бы впрямь одинокий – быстрей бы оправился… Когда б только тень не сдурела от выпитой силы, как пьяница от хмельного мёда. Видал старик и такое. Много, видать, вытянула, раз клятвы свои позабыла…

– А третий кто же? Не меня ли сосчитала?

– Не тебя, – тень усмехнулась, качнула огненными кудрями. – Третий чужой. Пришлый. Ничего не сказал, назад ушёл.

– Покажи.

– Не умею, – неживая развела тонкими руками. – Не свиделись мы.

– А других двух?

Она молча обернулась сперва черноволосым мальчишкой, потом – белобрысым. Драган кивнул.

– Как было? Скажи.

– Никто мне не ответил, – упрямо повторила тень. – Кто не отвечает – тех надобно прочь отвесть, за межу. Не пошёл.

– А ты и рада, – упрекнул её волхв. – И что ж? Хлебнула лишку?

Отводит взгляд. Отсиделась в чаще, себя вспомнила, стыдно теперь и страшно. Добей она мальчонку – уже от самой только клятвы бы и остались. Драган нахмурил лохматые брови.

– А дальше что было?

– Не помню, – нехотя проговорила неживая. – Едва не сожгли меня.

– Кто?

– Кто ж его знает… Не ты ли?

Волхв задумчиво покачал головой.

– Не я.

Беленький. Как пить дать, беленький. На ногах устоять, когда рядом тень шастает, уже дорогого стоит, а ежли он так вот, без учения, взял да и призвал волшебное пламя – и вовсе самородок. И смышлён, раз додумался его, Драгана, позвать, чем с обезумевшей неживой в драку лезть. Когда вдруг с утра впрямь окажется, что таков он и есть, так надо в город вести, отдавать в обучение… Будут боги добры – славный волхв получится.

– Благодарствую, – сказал Драган, отступая от межи. – Неси свою службу, страж. Да смотри мне, не балуй, не то в другой раз не отпущу…

Она растаяла в темноте до того, как он договорил. Рада-радёшенька, что не сожгли. А как её сожжёшь, когда достойного стража днём с огнём не сыскать?

Старый волхв тяжко вздохнул, перехватил поудобней посох и зашагал обратно к деревне.

***

Яр продрал глаза, когда на дворе уж вовсю припекало солнце. Выпутался из-под одеял, вскочил на ноги – тут же сел обратно: голова пошла кругом. Хорошо хоть не было никого в горнице, кроме тощего чёрного кота. Пройда с досады топнул на него ногой; кот отбежал к дальней стене и там улёгся, сердито блеснул круглыми глазами. На столе, на который он как раз едва не вспрыгнул, стоял накрытый рушником горшок. Ступая по полу, как по льду, Яр перебрался к столу, уселся на лавку и приподнял полотенце. Страсть как хотелось есть.

– Ох! Куда ж ты вскочил, прохвост? – послышался за спиной визгливый тёткин голос. – А ну вернись и ляг!

– Не хочу, – буркнул Яр, запуская ложку в горшок. – Я уже здоровый.

– Где ты здоровый! – прикрикнула на него Милолика. – Волхв вчера полуживого принёс, мать ночь не спала, а он взял да вскочил! Вот погоди, вернётся отец…

– Да не могу я уже лежать! Можно хоть на двор выйду? – взмолился Пройда. – На солнце погреться…

Тётка призадумалась. Ложку не отобрала – и то хорошо. Кот завистливо таращился на Яра из своего кутка; пожалев животину, Пройда поманил чёрного, шлёпнул ему на пол немножко каши. Милолика, увидав такое, аж зубами скрипнула.

– Неча прикармливать, сам мышей ловить должен, – рявкнула она и замахнулась на кота полотенцем. Тот, голоднущий, не удрал – только выгнул спину и зашипел на обидчицу.

– Не тронь его, – попросил Яр. – Пусть ест, от нас не убудет.

Кот, не будь дурак, споро сожрал угощение и потёрся Пройде о ногу – давай, мол, ещё. Яр не осмелился: и так уже тётка злая, как бы тем полотенцем его самого не огрела. Милолика подхватила кота под брюхо, отнесла в сени и дверь за ним закрыла, как за пьяным гостем. Отряхнула руки о передник.

– Иди уж на двор, – проворчала она. – Только чтоб за забор ни шагу!

– Никуда я не пойду.

– Знаю я тебя, – досадливо цыкнула тётка. – Чем шкодить, лучше б вон на Митара равнялся. Его нынче сам волхв в ученики берёт, а из тебя что получится?

Яр вперился взглядом в пол. Митара волхв в ученики взял? С чего бы? Хотя оно понятно, с чего: у кузнеца вон сколько серебра, чего б волхву не отдарить за услугу… Только сам-то Митар зачем согласился? А охотничий промысел как же? Неужто веселее по дорогам таскаться, неживых жечь?.. Яр зябко повёл плечами и поскорее слез с лавки, пока тётка не передумала из дому его выпускать. Надоело сидеть взаперти.

Послушный, как тихоня Волк, он устроился на завалинке, подставил солнцу лицо.