Не получалось.

Альбин забрал у него лопату.

– Накорми свиней, а потом передохни. Скоро завтрак.

Иоганн с благодарностью кивнул.

* * *

– Ну как, есть от него толк?

Якоб Каррер сидел во главе массивного стола, точно под распятием в углу. Альбин с Иоганном тоже сели.

– Работать умеет. Один выгреб весь навоз, – похвалил его Альбин.

Лист был благодарен ему за эту ложь. На самом деле Альбин и Софи почти всю работу проделали без него – он был еще слишком слаб.

– Ну, значит, на сегодня свой кусок ты заслужил, кузнец, – последнее слово в устах Каррера прозвучало почти как оскорбление.

Иоганн посмотрел хозяину в глаза, но говорить ничего не стал. Вместо этого обвел взглядом комнату и большую печь с лежанкой. Потолок был украшен искусной росписью на религиозные мотивы. Цвета с течением времени потускнели, но рисунок по-прежнему был различим. Судя по насыщенности красок, сначала был расписан угол над распятием, и с каждым годом что-то добавлялось, пока узор полностью не покрыл потолок. Иоганн различил несколько надписей, нанесенных поверх рисунка, – вероятно, выдержки из Библии.

– Красивая роспись. Ваша работа? – спросил он Якоба.

– Отца, – в пренебрежительном тоне ответил крестьянин.

Позади них отворилась дверь.

В комнату вошла Софи, внесла большой глиняный горшок, поставила его на стол, где уже стояли несколько деревянных мисок, и села. Следом за ней появилась юная девушка с караваем румяного хлеба в руках.

– Садись уже, Элизабет, сколько можно ждать! – прикрикнул на нее Каррер.

Иоганн уставился на девушку.

Элизабет.

Он разыскал своего ангела.

* * *

Элизабет поспешно села рядом с Софи.

– Радуйся, Мария… – начал Каррер, и остальные присоединились вполголоса.

– Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус…

Иоганн украдкой поглядывал на Элизабет, погруженную в молитву. Густые темные волосы, голубые глаза, бледное лицо в веснушках, стройная фигура.

– Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных…

Но не только ее красота привлекала Иоганна. Элизабет излучала решимость, какую сложно было заподозрить в дочери такого строгого человека.

– …ныне и в час смерти нашей. Аминь.

Кто-то кашлянул и вывел Иоганна из задумчивости. Каррер уперся в него взглядом.

– Закончил, кузнец?

Тот поспешно пробормотал аминь.

Каррер вновь опустил голову.

– Святая Матерь Божья, обереги нас от бедствий и защити нас от них. Аминь.

Иоганн вместе с остальными произнес аминь. Последняя часть молитвы была ему совершенно незнакома. Так или иначе, к «Аве Марии» она не относилась.

Элизабет стала разливать по мискам густой суп и передавать по столу – сначала, конечно же, отцу, как того требовал обычай. Каррер зачерпнул ложку супа и отправил в рот. Только потом остальные принялись за еду.

* * *

После завтрака Каррер громко рыгнул, откинулся на спинку и лениво поглядел на Иоганна.

– Понравилось?

– Да, благодарю, – ответил тот и помедлил. – И за то, что взяли меня к себе.

Якоб покровительственно отмахнулся.

– Не бросать же тебя замерзать. Что поделать, голодным ртом больше… Но весной пойдешь своей дорогой.

– Вы очень великодушны, – равнодушно проговорил Иоганн.

Каррер посмотрел на него с недоверием, как будто не знал, как расценить слова пришлеца. Затем повернулся к Альбину.

– Потом заколотите амбар.

Работник посмотрел на него с удивлением.

– Что, опять? Но…

Каррер гневно ударил ладонью по столу.

– Закрой рот и делай, что говорят!

Альбин поспешно закивал, бросил взгляд на Иоганна и поднялся.

– Тогда мы лучше сейчас и пойдем.

Он перекрестился. Лист последовал его примеру, и они скрылись за дверью.

Элизабет и Софи убрали со стола и тоже вышли.

Якоб остался один. Он набил трубку и зажег от тлеющей щепки из очага. Потом поднялся и посмотрел из маленького окошка на задний двор, увидел сквозь зеленоватое стекло искаженные контуры Альбина и Иоганна, как они шагают к амбару.

Может, старуха Зальцмюллер была права… Может, не следовало проявлять к дочери снисходительность и принимать этого кузнеца… Конечно, выгоды от него больше, чем убытков. Но и хлопот он доставил немало…

Якоб глубоко затянулся, едкий дым полностью окутал его лицо.

Однако еще не поздно исправить ошибку. Конечно, придется все делать самому, но ему не привыкать…

Каррер перекрестился и вышел из комнаты.

На снег перед амбаром высыпалась уже целая горка ценного содержимого. Сверху в обшивке зияла дыра, и по краям были заметны глубокие следы от когтей. Альбин примерился, потом взял доску и принялся обтесывать топором.

– Непохоже, что ее выдавило изнутри. Скорее кто-то выломал руками, – проговорил Иоганн, осмотрев отверстие. – Зверь вряд ли позарится на зерно.

– Верно, – отозвался Альбин.

Он поднял обтесанную доску и приложил к отверстию. Она подошла почти идеально.

– Придержи-ка.

Иоганн держал доску, и Альбин обухом топора приколотил ее к стенке. Зерно перестало сыпаться.

– Хорошо бы тебе сделать пару железных скоб… Прибьем их, и никто сюда больше не залезет.

– Откуда тут взялась дыра? – не унимался Иоганн.

– Надо собрать просыпанное зерно.

Больше Альбин ничего не добавил.

* * *

Когда они возвращались к дому, Лист заметил чью-то фигуру в окне второго этажа. Он остановился и попытался разглядеть, кто это. В следующее мгновение фигура скрылась.

Софи. Иоганн невольно усмехнулся. Он уж и забыл, когда в последний раз его вот так преследовала девушка.

* * *

Элизабет отпрянула от окна. Сердце колотилось в груди. Неужели он ее заметил? Что он теперь подумает? Если она его выходила, это еще ничего не значит. Все-таки она дочь крестьянина, а он – простой батрак…

Элизабет стиснула кулаки, поймав себя на этой мысли. Она никогда не придавала значения положению – во всяком случае, в душе́.

Но что ей теперь делать?

Господь укажет тебе путь.