манипулировать и иметь дело со всеми алмазами, какими только пожелает, а все люди, которых он привозит из-за границы, ничего не значат, потому что он их всех обводит вокруг пальца. Правительству необходимо взять эту великую отрасль под свою защиту и не упускать из виду интересы общества в целом.

7

 

Оппенгеймер проигнорировал протесты, и в марте 1932 года глубокая шахтная добыча по всей Южной Африке была закрыта. Фури создал комиссию для расследования ситуации в отрасли. Anglo пренебрежительно отказалась давать показания, и комиссия была отозвана.

Возможность Оппенгеймера игнорировать правительство основывалась на нескольких взаимосвязанных факторах. Во-первых, южноафриканские английские капиталисты, хотя и рассматривались частью африканеров как угроза, были основным источником государственных доходов. Треть доходов приносили золотые рудники. Когда в 1932 году Южная Африка вслед за Великобританией отказалась от золотого стандарта, прибыль от золота и доходы государства резко возросли.

Во-вторых, будучи членом оппозиционной Южноафриканской партии Смэтса, второй по величине партии в палате представителей, Оппенгеймер имел возможность влиять на политический центр. Он был представителем партии по вопросам финансирования горнодобывающей промышленности. В 1933 году, по мере углубления депрессии, генерал Херцог, премьер-министр-националист, и Смэтс создали коалицию, чтобы создать единый ответ белых на экономические трудности и продвинуть законодательство, требующее большинства в две трети голосов, чтобы защитить рабочие места белых от конкуренции черных. Через год коалиция оформилась в Объединенную партию, а 19 депутатов-националистов остались на оппозиционных скамьях, чтобы в 1948 году пройти в правительство. Оппенгеймер оставался в парламенте, хотя и без портфеля, до 1938 года. Он не занимал свой пост. Однако это не было инвалидностью. Назначение нового министра горной промышленности, симпатизирующего Anglo, привело к тому, что правительство и администрация Юго-Западной Африки присоединились к De Beers в ассоциации производителей, которая получила половину доли в Лондонской алмазной корпорации. До победы националистов на выборах 1948 года у Anglo было мало претензий к политике южноафриканского правительства, и клеймо "Хоггенхаймера" не представляло серьезной угрозы. Хотя антисемитизм был распространен среди более бедных африканеров, на что в значительной степени повлияли события в Германии, ведущие националисты до сих пор противостояли ему. Генерал Херцог заявил в 1929 году: "Там, где это касалось национализма, любви к людям, ненависти к угнетению, доктор Д. Ф. Малан, один из тех жестких африканеров, которые впоследствии отождествили себя с нацистами, говорил в 1930 году: "Я думаю, что народ Южной Африки, в целом, принадлежащий ко всем партиям и секциям, желает предоставить еврейскому народу в этой стране полное равенство во всех отношениях... полное участие в нашей национальной жизни, и я рад сказать, что есть возможность оценить, и оценить очень высоко то, что евреи сделали для Южной Африки".

Наконец, хотя Эрнест Оппенгеймер и Горная палата хотели ослабить запрет на цвет кожи на рабочих местах, другие меры обеспечили им обильное предложение дешевой черной рабочей силы из соседних африканских стран. Контроль и подавление черного рабочего класса стали решающим фактором в разделении рас и снижении стоимости рабочей силы. Оппенгеймер разделял общее мнение белых, распространенное как в правящих кругах Лондона, так и в Йоханнесбурге, что африканца необходимо "цивилизовать", прежде чем он сможет принять участие в жизни ответственного общества. Участие африканцев в политической жизни даже не рассматривалось. Лишь немногие, среди них горстка белых профсоюзных деятелей, отходили от принятия расизма, а усилия националистическо-рабочего правительства в период с 1924 по 1933 год закрепили привилегии белых. Некоторые законы раздражали владельцев шахт, некоторые помогали им. В итоге и шахтовладельцы, и правительство получили выгоду за счет африканцев. Комиссия Сталларда 1922 года постановила, что чернокожий африканец должен находиться в городах только для того, чтобы "удовлетворять потребности белого человека и должен покинуть его, когда он перестанет быть министром".

Первоочередной задачей было исключить чернокожих из числа квалифицированных рабочих. Цивилизованная политика правительства в области трудовых отношений поглощала белых в таких секторах, как железные дороги, заменяя небелых рабочих. Закон о резервировании рабочих мест и Закон о шахтах и работе от 1926 года сделали определенные категории работ только для белых. Благодаря Закону о промышленном согласии 1924 года легализованные профсоюзы могли исключать африканцев, индийцев и цветных, закрывая цеха и контролируя поступление в ученики. В некоторых новых отраслях легкой промышленности белые профсоюзы настаивали на том, чтобы небелым платили по ставке, предусмотренной для данной работы, чтобы защитить свои собственные гарантии занятости. Другие кооптировали небелых по другим причинам, как объяснил секретарь Типографского союза:

До 1927 года мы отказывались принимать индийцев в Типографский союз. Затем они начали вести переговоры отдельно и в итоге исключили европейскую типографию из Наталя. Тогда мы приняли их в наш союз, чтобы остановить это. В результате... они были почти уничтожены. Это произошло потому, что мы приняли их в союз. Но когда они были отдельно, они практически уничтожили нас. Это говорит о многом.

Закон о таможенном тарифе 1925 года поставил условием предоставляемой защиты то, что работодатели должны принимать на работу "разумную долю цивилизованных рабочих".

Африканцев стали строже ограничивать во всех сферах жизни. Законы о пропуске, согласно которым африканцы должны были иметь при себе документы, разрешающие им находиться в "белых районах", стали применяться более жестко, со штрафами и тюремными сроками. В городах Закон о городских районах от 1933 года ограничил права чернокожих на проживание. Закон 1932 года о контрактах с коренными жителями предусматривал уголовную ответственность за уход африканцев с шахт или ферм без согласия их работодателей. Растущая воинственность Африканского национального конгресса (образованного в 1912 году) и зарождающееся профсоюзное движение чернокожих, незарегистрированное, но нелегальное, жестоко подавлялись новыми полномочиями, закрепленными в Законе о туземной администрации 1927 года и Законе о бунтарских собраниях (поправка) 1930 года. Коалиция Херцога и Смутса после 1933 года ускорила этот процесс, приняв в 1936 году Закон о земле, согласно которому 14 процентов земли было выделено на постоянной основе для африканцев, составлявших 70 процентов населения.

Правительство поощряло владельцев шахт нанимать работников за пределами страны. Поправки к Закону об иммиграции позволили им открывать офисы по найму к северу от 22 градуса широты - линии, которая делит пополам нынешние Анголу и Мозамбик. Доля иностранных рабочих - около половины из 318 000 человек на шахтах - неуклонно росла. В течение всего периода соотношение зарплат белых шахтеров к черным составляло 12 к 1.

Семья Оппенгеймеров, тем временем, утвердилась в величественном стиле так называемых "рэндлордов". В 1924 году они купили особняк на пятидесяти акрах парковой зоны и назвали его Брент-Херст. Двое мальчиков, Гарри и Фрэнк, ходили в частную школу неподалеку, а затем в государственную школу Чартерхаус в Суррее, Англия. В небольшом доме в