– Подскажите, где я могу увидеть ЯнуСоколову?

Врачиха уставилась в пространство блекловатымиглазами. Прошла минута, две… Я решилась повторить вопрос.

– Как найти Яну Соколову, где ее палата?

Гиппократша наморщилась и наконец произнесла:

– Кто это?

– Ваша больная, с сотрясением мозга.

– В пятнадцатой лежит Соколова.

Поблагодарив невозмутимую тетку, я двинуласьназад по коридору. Дверь 15-й комнаты стояла открытой нараспашку. Внутриоказалось четыре кровати, на них лежали бледные женщины. Три загипсованные,привязанные к гирям ноги, одна рука – «самолет». На сотрясение мозга что-то непохоже. На всякий случай поинтересовалась:

– Соколова здесь лежит?

– Тут, – сообщила примернопятидесятилетняя тетка.

Да, либо Макс сошел с ума, либо не таСоколова.

– Яна? – переспросила я.

– Ольга Никифоровна Соколова, –вздохнула женщина, – опять в справочной перепутали.

Пришлось идти назад. Докторица меланхоличноглядела в кроссворд.

– В пятнадцатой Ольга Никифоровна Соколова,а мне нужна Яна, девушка двадцати лет.

– Другой нет, – невозмутимо сообщилаРевенко.

– То есть как? Сами ей справку выдали огоспитализации.

– Я? – возмутилась докторица. –Никогда не даю никаких справок, их у нас старшая медсестра пишет.

Я ткнула пальцем в лежащие на другом столебланки.

– Вот точь-в-точь такую бумажку дали ЯнеСоколовой.

Ревенко пожала плечами:

– Поглядите сами, там все ужепроставлено, и печать, и подпись, только инициалы да фамилию вписать.

– Ничего себе порядочки! – возмутиласья.

Ревенко без всяких эмоций глянула вновь вгазету. Ну и баба – айсберг, да и только.

Но тут дверь с громким стуком распахнулась, ив ординаторскую словно вихрь влетела раскрашенная девица. Беленькийполупрозрачный халатик обтягивал ее, словно вторая кожа. На голове каким-точудом держался огромный накрахмаленный колпак. Стрельнув в мою сторону глазом сгусто намазанными тушью ресницами, небесное видение подлетело к телефону.

– Галя, – медленно протянулаРевенко, – тут интересуются Яной Соколовой, лежала у нас такая ссотрясением мозга?

– Может, и лежала, – с энтузиазмомсказала Галя, тыча коротеньким пальчиком в кнопочки, – разве всехупомнить!

– Ее вроде пятого июня положили, –встряла я.

– Такой сейчас нет, – отрезалаГаля, – может, больницу перепутали, 51-я или 53-я…

Пришлось уходить несолоно хлебавши. Яснотолько одно: Яна не в больнице. Скорей всего приехала на один день сразу посленесчастного случая, а потом отправилась домой долеживать.

Обитала Соколова недалеко от метро«Щукинская». Громадная блочная башня торчала посреди низеньких пятиэтажек,словно второгодник меж первоклашек. Грязноватый подъезд без признаковконсьержки, лифт выставлял напоказ сгоревшие кнопки. Кое-как я доехала допоследнего, пятнадцатого этажа. Дверь распахнулась, и на пороге показаласьженщина неимоверной толщины. Просто человек-гора. Необъятные телеса скрывалочто-то отдаленно напоминающее халат. Жирные, лоснящиеся щеки радовали глазбуряковым румянцем, колонноподобные ноги упрятаны в туфельки примерно 42-горазмера. На том месте, где у обычных женщин бывает талия, данная дама носилабельевую веревку. Да оно и понятно – где найти поясок длиной в два метра?

– Кого ищете? – весьма любезноосведомился монстр, кокетливо поправляя ожиревшей ручкой сальные кудри.

– Яну Соколову.

– Входите, – разрешила дама.

Я вдвинулась в узенький коридорчик. Сопя отнапряжения, хозяйка потопала на кухню. Маленькое пятиметровое помещение почтиполностью занимали плита и холодильник. Когда глыбообразная женщина встала умойки, мне осталось только сантиметров двадцать свободного пространства.

– И зачем Яночка понадобилась?

Я сообщила подготовленную ложь про новыйжурнал и интервью. Тетка с интересом выслушала.

– Янонька уехала, по делам.

– Куда?

– У них на факультете собрали команду дляолимпиады в Киеве. Сначала ее почему-то не взяли, а потом велели срочнособираться и ехать. Даже домой не зашла, просто позвонила, Танечка сумку навокзал привезла.

Интересное дело, а на факультете говорят, онабольна. Они что, забыли про олимпиаду?

– Вы ее мама?

– Нет, тетка, но воспитывала ее всюжизнь.

Выяснилось, что мама Яны умерла, когда тойисполнилось всего два года. Отец вскоре снова женился, и дочь стала ему ненужна. Девочку пригрела Рада Ильинична, сестра отца.

– Своих детей нет, – бесхитростнопоясняла женщина, – как операцию сделали по женской части, разнесло,словно квашню. Так замуж и не вышла, вдвоем с Яночкой живем. Девчонка золотаяуродилась. Учится отлично, послушная, ласковая, повышенную стипендию получает.Не курит, не пьет, не то что другие. Хотите, карточки покажу?

Не дожидаясь согласия, она вытащила из ящикаальбомчик.

– Глядите, просто красавица.

Честно говоря, смотреть оказалось не на что.Почти на всех снимках запечатлена худая, даже скорее тощая девица. Волосы тугостянуты либо в пучок, либо в хвостик. Мелковатое личико с остреньким носиком,тонкие губы и почти полное отсутствие бровей и ресниц. Правда, на последнихснимках видны кое-какие изменения. Волосы коротко пострижены и выкрашены врыжий цвет – очевидно, робкие попытки приукрасить внешность. На всех снимкахдевчонка запечатлена одна, иногда с кошкой.

– Худенькая какая, – решила явызвать на разговор тетку, – но хорошенькая, небось кавалеры пачкамибегают.

– Ой, – отмахнулась РадаИльинична, – никого нет. На мехмате такие странные мальчики учатся! У нихтам девочек – всего ничего. Так поухаживайте, в кино позовите – нет! Яночке,правда, и некогда. Хочет красный диплом получить, сидит целыми днями вбиблиотеке. Пару раз даже у Жени оставалась ночевать. Задержится до ночи, ехатьстрашно. У нас хоть метро и рядом, но после десяти никого вокруг, мне на улицутрудно выходить, задыхаюсь!

– Кто это Женя?