Но ее прервали. Джералд Мартин с налитым кровью лицом,задыхаясь, ткнул в нее пальцем:

– Кофе! Боже мой!.. Кофе!..

Аликс уставилась на него.

– Теперь я понимаю, почему он горчил. Ведьма! Ты сновавзялась за свои трюки!

Его руки вцепились в подлокотники стула. Он был готовброситься на нее.

– Ты меня отравила!

Аликс отступила к камину и в ужасе открыла рот, собираясьвозразить, – но промолчала. Понимая, что в следующую секунду Джералд ринется нанее, она собрала все силы и посмотрела ему в глаза.

– Да, – твердо сказала Аликс. – Я отравила тебя. Яд ужедействует. Ты не можешь ни подняться со стула, ни вообще шевелиться...

Если бы ей удалось задержать его всего на несколько минут...

Что это? Шаги на дороге. Скрип калитки. Потом шаги надорожке и звук открываемой входной двери.

– Ты не можешь шевелиться, – повторила Аликс.

Проскользнув мимо мужа, она стремглав выбежала из комнаты иупала в объятия Дика Уиндифорда.

– Боже мой, Аликс! – воскликнул он.

Потом Дик повернулся к сопровождавшему его высокомуширокоплечему мужчине в полицейской форме:

– Посмотрите, что происходит в той комнате.

Дик осторожно уложил Аликс на кушетку и склонился над ней.

– Девочка моя, – пробормотал он. – Бедная девочка. Что же стобой сделали?

Ее веки задрожали, а губы с трудом произнесли его имя.

Полисмен коснулся руки Дика:

– В той комнате нет никого, сэр, кроме мужчины, сидящего настуле. Он выглядит так, будто его что-то здорово напугало, и...

– Да?

– Ну, сэр, он... мертв.

Они вздрогнули при звуке голоса Аликс. Она говорила сзакрытыми глазами, словно во сне.

– И вскоре, – произнесла Аликс, как будто что-то цитируя, –он умер...

– Вот и все! – мрачно констатировал Джордж Роуленд,оглянувшись на величественный, почерневший от копоти фасад здания, откуда онтолько что вышел.

Дом являл собой символ всемогущества денег. И эти деньги,обладателем которых был Вильям Роуленд, дядя Джорджа, сказали свое последнееслово. Менее чем за десять минут Джордж, свет очей своего родственника,наследник его состояния, полный радужных надежд на будущее, оказалсябезработным.

«В этой модной одежде даже на пособие нечего рассчитывать, –грустно думал молодой человек. – Остается только писать стишки и ходить отдвери к двери, предлагая их за два пенса: „От ваших щедрот, мадам...“ – а наэто у меня не хватит мужества».

Джордж был гордостью своего портного и одевался изысканно.Но, как оказалось, жить под стать своему пиджаку – значит подвергнуться дурномуобращению.

«И во всем виновато это вчерашнее дурацкое ревю!» – думалон.

Спектакль состоялся накануне в Ковент-Гарден. Джорджвернулся довольно поздно, а точнее утром. Роджерс, дворецкий дяди, человеквесьма сострадательный, мог бы, без сомнения, рассказать об этом подробнее. Ана другой день после чашки крепкого кофе, с тяжелой головой Джордж появился вконторе в пять минут первого. Он опоздал на два с половиной часа и сразу угодилв катастрофу. Роуленд-старший, который в течение двадцати четырех лет прощал иплатил, как всякий родственник, считающий это своим долгом, вдруг разительноизменился. Голова Джорджа, казалось, раскалывалась в челюстях средневековогопыточного инструмента, поэтому его ответы только разжигали гнев и без тогонедовольного дяди. Вильям Роуленд умел принимать решения, когда это былонеобходимо; употребив несколько точных слов, он выставил племянника за дверь итут же возобновил прерванное изучение каких-то нефтяных участков Перу.

Джордж Роуленд отряхнул с ног прах конторы своего дяди. Онбыл практичным парнем и считал, что в данной ситуации самое главное –хорошенько поесть. Поэтому по дороге он плотно позавтракал, а потом ужевернулся в родной дом. Вышколенный дворецкий не выразил удивления по поводустоль раннего возвращения молодого человека.

– Добрый день, Роджерс. Соберите, пожалуйста, мой чемодан.

– Да, сэр. На несколько дней, сэр?

– На неопределенное время. Я отплываю сегодня в колонии.

– Серьезно, сэр?

– Да. То есть если найду подходящее судно.

– Какие колонии вы намерены посетить, сэр?

– Еще не решил. Все равно. Может быть, Австралию... Как высчитаете?

Роджерс тихонько кашлянул:

– Я слышал, что это неплохое место для тех, кто хочетработать по-настоящему. – Роджерс посмотрел на юношу с интересом и восхищением.

– Понятно! – однозначно истолковал его взгляд Джордж. –Пожалуй, в Австралию я не поеду. По крайней мере, теперь. Найдите-ка мнесправочник, поищем что-нибудь поближе.

Роджерс принес книгу, и Джордж принялся быстро перелистыватьее.

– Перт – слишком далеко. Путни-Бридж – слишком близко.Ремсгейт – пожалуй, нет. В Ригейте замерзнешь. О, вот что: место, называемоеРоуленд-Касл. Вы об этом месте что-нибудь слышали?

– По-моему, сэр, туда надо ехать от Ватерлоо.

– Вы просто удивительный человек, Роджерс! Все-то вы знаете!Роуленд-Касл! Интересно, на что похож этот город.

– Вряд ли это город, сэр.

– Ну, тем лучше. Меньше конкуренции. В таких маленькихпоселках сохранился приятный феодальный стиль жизни. Там, конечно, примут ипоследнего из Роулендов. Вполне возможно, что через неделю меня выберут в мэры.– Он захлопнул справочник. – Жребий брошен. Приготовьте мне, пожалуйста,маленький чемодан, и как можно скорее.

– Хорошо, сэр.

Через десять минут Роджерс вернулся.

– Вызвать такси, сэр?

– Да, пожалуйста.

Дворецкий, немного смущенный, подошел ближе:

– Простите мне, сэр, но, будь я на вашем месте, я не стал быпридавать серьезного значения словам мистера Роуленда. Он был вчера на деловомобеде и...

– Да, – прервал его Джордж, – но...

– ...поскольку ваш дядя имеет некоторое пристрастие крюмочке...