– Ты что, его нельзя красить! – прошипела Ним.

– Зато можно сделать кое-что получше, – возразил Эдмунд.

И он бережно-бережно принялся обмахивать кисточкой стену вокруг ископаемого. Посыпалась белёсая пыль, и узор сделался виден так чётко, будто только что отпечатался на глине. Это был не папоротник – это была водоросль!

– Кру-уто! – воскликнул Тристан. – А это что такое?

На стене, в том месте, откуда Эдмунд начал расчищать находку, что-то сверкало голубеньким.

– У-у… – разочарованно протянула Ним. Она провела пальцами по бугорку, который приняла было за окаменевшую ветку. Однако она была точно уверена, что окаменелости не бывают такими голубыми, и не менее уверена, что такая здоровенная штука не имеет ничего общего с изящным морским растением.

Тристан потёр бугорок ладонью, а Эдмунд снова заработал кисточкой. Голубое окошечко стало больше, и в нём заиграли огненные искорки.

– Да это же опал! – воскликнул Эдмунд.

Ребята принялись ощупывать стену, от выступа, где начиналось голубое, вверх, вниз и вбок.

– Какой громадный! – ахнул Тристан.

Ним по-прежнему была разочарована, что это не окаменелость, но чем отчётливее проступал огнисто-голубой камень, тем красивее он выглядел. Девочка достала стамеску и принялась осторожненько ковырять скалу выше того места, где начиналась эта штуковина.

Эдмунд достал из рюкзака кисточку поменьше и протянул её Тристану.

– А у меня ещё и щётка для волос есть, сойдёт? – брякнул Тристан, и все рассмеялись. Но, не переставая шутить над тем, как они чистят и разглаживают шёрстку скале, они всё-таки продолжали заниматься расчисткой. И по мере того как мальчишки смахивали осколки камня, падавшие из-под стамески Ним, камень проступал всё отчётливее. Потом Тристан прошёлся щёткой по самому бугорку, и, когда Эдмунд смахнул крошки и песчинки, со стены засияли новые проблески голубого и зелёного.

Ребята всё трудились. Обколов камень по периметру выступа, Ним использовала шило своего карманного ножичка, чтобы отковырять последние кусочки известняка по краям. Мальчики продолжали расчищать. Опал всё рос и рос!

– Мы как будто клад нашли! – восхитился Тристан.

Спустя некоторое время они сделали перерыв, съели кокос, бананы и энергетический батончик, который был в кармане у Тристана. А потом снова взялись расчищать то, что выступало из стены.

Оно оказалось круглое, больше, чем размах рук Ним, и слегка выгнутое посредине.

– Там ещё что-то есть! – сказал Эдмунд, расчищая пыль под находкой.

Ним аккуратно принялась ковырять там шилом. Эдмунд смахивал каменную крошку, пока наружу не выступил длинный и тонкий кусок опала.

– Похоже на кость, – заметил Тристан.

Эдмунд ещё немного помахал кисточкой. Сине-зелёный, переливающийся красными искрами опал был длинным, тонким и узловатым.

– Это похоже на кости хвоста, – сказала Ним.

Эдмунд принялся чистить ещё тщательнее, выметая мельчайшие пылинки, застрявшие между выпуклостями.

А Ним вернулась к крупному опалу. Теперь она расчистила его снаружи почти полностью: вытянутое кольцо твёрдого блестящего камня в более мягкой породе. Ним ещё раз провела руками вдоль находки.

Она была той же формы, что панцирь Чики.

Ним отступила на пару шагов и поводила по стене лучом фонарика.

– Это морская черепаха, – проговорила она наконец.

– Окаменевшая и превратившаяся в опал, – медленно добавил Эдмунд, не переставая работать кисточкой.

– И тут не только панцирь! – воскликнул Тристан. – Я голову нашёл!

Ребята отошли от стены и пригляделись. Находка, которую принялся расчищать Тристан, была продолговатой… точь-в-точь как череп. А на другом конце панциря Эдмунд как раз смёл пыль с более длинной кости, от конца которой лучами расходились несколько косточек помельче.

– А разве у морских черепах бывают пальцы? – спросил Эдмунд.

– Нет, – ответила Ним. – Но Джек говорит, что кости внутри плавников у них примерно такие же, как и наши кисти рук.

Все долго-долго смотрели на находку.

– Ну ничего себе! – произнёс наконец Тристан. – Ничего круче в жизни не видел!

– А я надеялась, что это будет ветка древовидного папоротника, – призналась Ним.

– Какая жалость! – Слова Эдмунда прозвучали так искренне, что на секунду Ним даже поверила ему. – Ты-то хотела найти папоротник, а нашла всего-навсего опаловую морскую черепаху. Возможно, редчайшее ископаемое в мире.

Тристан расхохотался, Эдмунд тоже прыснул, а за ним и Ним не выдержала. И даже когда все уже достали бутылки с водой, они то и дело фыркали и обливались, пытаясь напиться.

Наконец Эдмунд достал фотоаппарат и принялся делать снимки. Тристан и Ним светили ему фонариками, чтобы опаловые искры поярче сверкали во тьме.

– Это же Чикина прапрапра… миллион раз прабабушка! – тихо промолвила Ним. – А теперь она как будто драгоценный камень, скрытый в горе.

– Она и есть драгоценный камень, – поправил её Эдмунд.

Леонора с Лансом, как и обещали, направились в сторону Фрегатовых скал. Но они не уточнили, далеко ли они пойдут, и на самом деле ушли недалеко. Дойдя до первой же ложбинки, они сели и стали ждать. Раз в несколько минут кто-нибудь из них выползал на бугорок и смотрел через Лансов бинокль в сторону лагеря.

Потому что Леонора приглядывалась к Ним с тех пор, как они прибыли на остров, и не сомневалась: девчонка что-то скрывает. Тем более что утром до неё долетели обрывки слов «ископаемое», «удивительное», «пещера»…

И они намеревались исследовать именно то, что Ним не хотела им показывать.

Они видели, как Шелки нырнула в море, а Ним с Эдмундом зашагали через луга.

– Близнецы остались торчать на пляже! – раздражённо бросил Ланс. – Это всё усложняет.

– Ну это ведь всего лишь дети, – возразила Леонора. – Их перехитрить ничего не стоит.

Они пораскинули мозгами.

– Если это часть той пещеры, где мы побывали вчера, мы можем просто подняться на гору и обойти вокруг, так что близнецы нас не заметят.

– Но тогда мы не сумеем их догнать и не увидим, куда именно пошла Ним!

Ланс снова высунулся с биноклем из-за края ложбины. Лагерь выглядел пустым, но он успел заметить мелькнувший чёрный затылок: Тристан исчез за травянистым пригорком.