короля эльфов), если только его поведение не иррационально (это случай Смауга).

По словам антрополога Дэвида Гребера[55], идея о товарном обмене все еще сохраняется, поскольку является краеугольным камнем всей мейнстримной экономики. Остается лишь улыбнуться тому, как Пол Самуэльсон, автор книги «Экономика» (долгое время – самого продаваемого учебника по этому предмету), объясняет происхождение денег: «Если бы нам пришлось реконструировать историю в соответствии с логическими гипотезами, мы, естественно, предположили бы, что эпоха натурального обмена должна была смениться эпохой товарных денег».

«Реконструировать историю в соответствии с логическими гипотезами!» Выходит, нет необходимости в длительном изучении истории использования денег в обществах прошлого или в терпеливых наблюдениях в современности, чтобы узнать, что представляют собой деньги в данном традиционном обществе, или понять, как обмен деньгами вписывается в дружеские или семейные отношения (мы найдем это в трудах историков, этнологов и социологов). Достаточно воссоздать историю одной лишь силой мысли.

Мы видим, что экономисты не так уж далеки от Толкина, хотевшего предложить Англии свою мифологию. Так и изобретение денег для преодоления трудностей натурального обмена многими этнологами и экономистами названо «басней». Хотя, скорее, это миф в полном смысле слова: действие происходит вне времени (когда два человека решили изобрести деньги?), в истории рассказывается о великих героях (разумных с самого рождения), она принимается большинством наших современников как точное описание реальности и повествует о сотворении мира [денег] (как любой миф о происхождении чего-либо).

Как и любой основополагающий дискурс, он прежде всего предназначен преобразовать мир. И какой это мир! Наш, тот самый, который ненавидел Толкин. Тогда становится понятно: если в творчестве Толкина почти нет экономики, причина в том, что двум мифологиям трудно сосуществовать.

Семья, власть и политика во «Властелине Колец»

Тьерри Рожель,

доцент кафедры экономических и социальных наук

«Властелин Колец»: мир родни

Тексты Толкина изобилуют ссылками на различные родственные связи и родственников. Это мало чем отличается от комментариев о родстве в скандинавских сагах – одном из величайших источников вдохновения Толкина.

В мире хоббитов вес семьи имеет первостепенное значение, а самая главная семья могла бы дать название округам и регионам, составляющим Шир. Для хоббитов – общества с патрилинейным родством[56] (это уточнение сообщается Толкином в письме от 1958 или 1959 года) – генеалогия, по-видимому, является одним из немногих знаний, заслуживающих интереса: «Не хоббитам хвастать любовью к отвлеченным знаниям (кроме генеалогии, пожалуй), но в некоторых знатных домах все же читали старинные летописи» («Властелин Колец», книга I). В третьей книге Гэндальф предупреждает собеседников: «Ты не представляешь, в какой опасности находишься, Теоден. […] Эти хоббиты могут стоять на краю гибели и обсуждать застольные забавы или мелкие делишки своих отцов, дедов и прадедов или девятиюродных братьев при условии, что вы будете поощрять их излишним терпением».

Связь между двоюродными братьями и сестрами особенно важна у хоббитов. Двоюродный брат – тот, кто одновременно близок и далек: достаточно далек, чтобы не быть частью ограниченной семьи, но достаточно близок, чтобы ему можно было доверять и чтобы он мог стать надежным союзником. Неудивительно, что во «Властелине Колец» и «Хоббите» представлено множество двоюродных братьев: это хоббиты Фродо, Мерри и Пиппин или гномы Бифур, Бофур и Бомбур. Все они отправляются в общее путешествие. Так же Торин предлагает искателям приключений связаться с его кузеном Даином на Железных холмах. В «Возвращении короля» эльф Келеберн заходит так далеко, что говорит Арагорну: «Прощай, кузен», что могло смутить читателя (в оригинале «родственник»: являются ли они дальними кузенами, или в данном случае речь идет о заключении нового союза?).

Однако статус двоюродного брата неоднозначен. Он может быть другом: так, у Бильбо «не было близких друзей до тех пор, пока некоторые из его младших кузенов не начали стареть» («Властелин Колец», книга I). Точно так же в Хоббитоне говорили, что разорившийся Фродо отправится жить в Заскочье к своим кузенам, и Сумниксы, носящие ту же фамилию, что и Фродо, которого они не знали, «приняли его с любовью, как давно потерянного кузена» («Властелин Колец», книга I). Но двоюродные братья могут и враждовать, как, например, Дерикуль-Сумникс, посягающий на наследство предположительно мертвого Бильбо («Хоббит»).

В человеческих обществах двоюродный брат занимает место на стыке семьи и остального общества. В этом отношении принципиально его положение в рамках брачных правил – на границе дозволенного и запрещенного. Брак с кузеном может, в зависимости от обстоятельств, либо открыть группу внешнему миру, что предпочтительнее, либо закрыть ее и попасть под табу инцеста. Например, антрополог Кристиан Казарян описывает, что во многих популяциях брак с перекрестной двоюродной сестрой (дочерью брата матери или сестры отца) является предпочтительным, в то время как брак с параллельной двоюродной сестрой (дочерью брата отца или сестры матери) запрещен: первый открывает цикл союзов, а второй замыкает группу на себе.

Несколько упоминаний Толкина указывают на то, что двоюродным братьям и сестрам могло быть запрещено вступать в брак: закон Эльдаров запрещает заключать браки при столь близком родстве, и до сих пор никому в голову не приходило нарушить его («Сильмариллион»). Но среди хоббитов такой брак, похоже, не запрещен, поскольку указывается, что господин Дрого, отец Фродо, женился на Примуле Брендискок, двоюродной сестре Бильбо по материнской линии, «а господин Дрого нашему Бильбо в аккурат – троюродный кузен» («Властелин Колец», книга I).

Поскольку брак с перекрестной двоюродной сестрой является предпочтительным во многих обществах, становится важным положение брата матери, поскольку, отдавая свою сестру другому (будущему союзнику), он становится «дарителем женщин» (по выражению Клода Леви-Стросса[57]). Отсюда следует, что отношения между племянником и дядей по материнской линии (так называемые авункулярные отношения) становятся центральными, и триптих «сын / мать / брат матери» также, согласно Леви-Строссу, составляет «атом родства». Авункулярная связь, занимающая центральное место в этнологическом анализе семьи, также важна для средневековой литературы, в которой часто упоминается «патронат» – ситуация, когда дядя по материнской линии должен участвовать в воспитании сына своей сестры и сделать его наследником наравне с собственными детьми[58].

Зная осведомленность Толкина в области средневековой литературы, неудивительно, что в его историях подчеркивается важность отношений дяди и племянника (в то же время в статье 1941 года эти отношения подверглись теоретическому анализу этнолога Альфреда Рэдклиффа-Брауна, тоже профессора в Оксфорде). Но не всегда имеется достаточно подробностей, позволяющих утверждать, идет ли речь об авункулярных отношениях или об отношениях между дядей по отцовской линии и племянниками.

Так, во «Властелине Колец» Боромир рассказывает, как Исилдур поселился