районе Дейла (его также использовали гномы Эребора) или роханский у рохирримов – этот язык является для вестрона тем же, чем древнеанглийский для современного английского. Толкин «перевел» роханский на древнеанглийский в своей книге, в частности – названия мест и имена людей, например Éomer, Éowyn, Edoras, Théoden, Shadowfax или порода лошадей mearh. Наконец, сосуществовали дунландский язык – возможное ответвление халетского, пришедший в упадок в конце Третьей Эпохи, а также восианский, язык другов. Некоторые диалекты, такие как далийский и роханский, скорее связаны с талиска, чем с адунаик.

Буква и ничто

Должны ли мы предположить, что Толкин выстраивает консубстанциональные отношения между звуком, разговорным языком и существом, которое на нем изъясняется? Равен ли язык существу, которое на нем говорит? Он создан этим существом и, без сомнения, сам в некоторой степени влияет на него. Часто упоминается, что речь орков, отличавшихся уродством, была многословной и изобилующей повторами, а сам язык – вырождавшимся и грубым. Другой пример: язык энтов, непригодный для всех, кроме них самих, воспроизводит лесные шорохи, смесь длинных шепотков и более коротких призывов, собранных в тональную музыкальную цепочку, которую сами эльфы отказались фиксировать в письменной форме. Эльфы, отличающиеся красотой и благородством, говорят на языке, который считается гармоничным. А вот кхуздул гномов, хотя и усвоенный ими у Валы Аулэ, оказывается диссонирующим и нестройным для эльфийских ушей – только два эльфа, Феанор и Пенголод, прилагают усилия, чтобы выучить его, тогда как гномы легко усвоили синдарин, а затем и общий язык. Более того, гномы, как и Валар и энты, боялись раскрывать свои истинные имена даже на надгробиях, считая, что имя давало силу носящему его.

Имя не только порождает сущность, но и отчасти убивает ее. Таким образом, давая вещи название, вы создаете ее, но и убиваете обобщением! В этом Толкин присоединяется к Пифагору и Платону, для которых воплощенная душа сокращалась; тело (по-гречески soma) было одновременно средством выражения смысла (sema), но также и тюрьмой, усыпальницей «попавшей» в него души.

Язык Валар, который не развивался и никогда не нуждался в расшифровке, представляет собой чистое творение, подобное айнулиндалэ – музыке, изначально созданной Айнур.

Если эльфийский и человеческий языки расцвели и разделились на многочисленные разветвления, то мы наблюдаем, что для орков, троллей и других порождений Моргота, а затем и для народов, подвластных Саурону, общий язык нужен лишь как инструмент общения между собой.

Хотя упадок языков возникает из-за исчезновения говорящих на них народов, он также связан с вырождением, вызванным использованием этих языков народами, которые перенимают их, искажая. Так орки, рассеянные по племенам, быстро разучились понимать друг друга и в Третью Эпоху были вынуждены использовать для общения извращенный, дезорганизованный и обедненный общий язык (sôval phâre). Аналогичная ситуация прослеживается и в письменных знаках, в частности в морфологически близких к рунам письменах кирт. Изобретенные эльфами, эти письмена были позже заимствованы людьми, особенно жителями Дейла и Рохана, орками и гномами Кхазад-дума. Все эти народы изменяли их в собственных целях и в соответствии со своими (не)способностями: если орки ухудшили кирт, переписав его знаки более чем схематично, то гномы, напротив, обогатили их, дойдя до изобретения соответствующей скорописи, ставшей столь популярной, что к Третьей Эпохе о ее эльфийском происхождении забыли.

Что касается второй категории эльфийских знаков – тенгвара Феанора, принесенного Нолдорами в Средиземье, – то в Третью Эпоху они использовались для транскрибирования большинства языков, на которых говорили в западной части Средиземья, в частности вестрона. Даже надпись на Кольце, написанная на черном наречии, но выгравированная на тенгваре, остается элегантной, хотя и по-декадентски слегка искаженной.

Неизменные письмена тенгвара очаровывают своей естественной пластикой и органичным внешним видом: их очертания со множеством вариаций создают плавную скоропись, по-видимому вдохновленную переплетениями растений. Кроме того, эльфийские города Третьей Эпохи Ривенделл и Лотлориен изолированно функционировали в беспокойном мире, сохраняя виды и способствуя их безудержной эволюции.

Окружающая среда и обитающие в ней виды, являющиеся ее неотъемлемой частью, воздействуют и в некотором роде сотворяют друг друга. Это понятие встречается у Толкина: эльфы связаны с растительностью, звездами и красотой, в то время как Мордор и окрестности Ангбанда – пустынные, засушливые и мертвые места. Наконец, слуги Моргота боятся света (орки бегут от него, тролли превращаются в камень, а назгулы теряют большую часть своей силы при свете дня).

Как соотносится обозначение вещей с помощью эльфийских знаков, кирта или тенгвара, с представлением эльфов о мире?

Эльфы любили слова. В процессе создания звуков и знаков, их транскрибирующих, они покорили мир и оставили языковой след в Средиземье на несколько тысячелетий (используемые географические названия в основном эльфийские). Хотя в Третью Эпоху, после долгих колебаний Толкина, языком общения народов стал язык человеческого происхождения, на него очень сильно повлияли эльфийские языки.

Лингвистический анимизм, грамматическая магия, генетический синтаксис: какая формулировка лучше всего подойдет языку, который словно воскрес из мертвых? Благодаря этому синкретизму эльфийские слова действительно сохранились в общем языке, на котором говорили в начале Четвертой Эпохи, когда большинство эльфов уже покинуло Средиземье.

Песнь о Знаке

Если в Евангелии от Иоанна говорится: «В начале было Слово», то у Толкина в начале был звук, причем в высшей степени творческий – музыка Илуватара, с помощью которой Айнур творили мир. Музыкальные темы Илуватара, исполняемые в ответ на диссонансы Мелькора (ставшего Морготом, «Темным Властелином»), звучали в процессе создания двух народов: эльфов, или Перворожденных, а затем людей, или Послерожденных.

Если появление эльфов связано с разрушением Мелькором светильников, освещавших мир, то появление людей связано с уничтожением Деревьев Валинора и похищением сильмариллов. Таким образом, в каждом случае появление нового народа связано со светом – его уничтожением, а потом воссозданием в новой форме: исчезновение светильников и затем создание звезд, исчезновение деревьев и затем создание Солнца и Луны. Хотя Айнур выковали звезды в качестве компенсации за разрушения, они не принимали участия в сотворении эльфов и людей – странных и свободных существ, к которым Айнур относились с восхищением, поскольку видели в них частицу мудрости Илуватара, скрытую даже от них. Смертность людей, в отличие от бессмертия эльфов, раскрывается как аналог дарованной им свободы: благодаря этому дару в пределах возможностей и случайностей мира им предоставляется возможность планировать и формировать свою жизнь, не оглядываясь на предопределенную судьбу, которую с самого начала мира воспевали Айнур или сам Илуватар.

Все произведение Толкина посвящено обмену среди множества существ разнообразного происхождения, но преимущественно антропоидной морфологии. Народы Средиземья обмениваются технологиями, ноу-хау и языками, в то