— Уже вернулись? А как же эти ваши хвалёные конные разъезды? Али заплутали?

— Разъезды для того и нужны, чтобы вот такое, — Я указал пальцем в сторону уже полудюжины набирающих силу дымных столбов, — замечать и предупреждать.

— Чего это? — Замешкал Михаил, завороженно уставившись на живописную картину: речушка, одинокая берёзка, растущая прямо возле крутого берега и лесополоса, за которой густо поднимались ужасающие столбы.

— Избы горят, — неожиданно блеснул знаниями Генрих, разом с шумом опустив забрало своего шлема и потянувшись к приделанному к седлу копью.

— Да, мы уже поняли. Армия, как и полк, не очень мобильна. Да и на сборы уйдёт много времени. Считаю самым лучшим вариантом направить вперёд мой десяток. Скорее всего простая шайка татей, так что важнее будет не дать им уйти, — Я речитативом описал ситуацию. Михаил же, оторвавшись от открывшегося пейзажа, задумался.

— Складно ты глаголишь, Саша. Дюже мудрёно. Я бы даже сказал, как сотник, а то и княжий ставленник. — Он прищурился, обрабатывая информацию, — Добре, Саша. Езжай со своими холопами вперёд. Полк край через пол часа подойдёт, можете их просто попасти доселе.

— Хорошо, Михаил, будем иметь в виду. — Ага, как же! Не оставим мы вам смазок для мечей — самим опыт нужен! — Генрих, ты с нами?

— Конечно! Тем более я уже готов. — Он поудобнее перехватил копьё и, пришпорив коня, ускорился.

Потратив на сборы ещё пару минут и заодно дав возможность разведчику эффективно отработать, мы двинулись прямо в направлении дымящих где-то за лесом изб быстрой рысью. На душе стояла какая-то незнакомая тяжесть опасной неизвестности. А правильно ли я поступаю? Боевой опыт, конечно, штука бесценная, но стоит ли так рисковать? Всё же можно выбрать стопроцентный вариант и, дождавшись полка, смять противника без особых проблем. Но тогда можно и передержать, спровоцировав лишние жертвы среди селян. Да и славную сечу я ребятам обещал и они явно вдохновились, преисполнившись жаждой крови. Нет, нельзя у них сейчас отбирать бесценные практические знания. Всё-таки противник почти наверняка ожидается необученный и укомплектованный наиболее сомнительным образом. Словно в подтверждение моих слов Генрих, подняв забрало, сказал:

— Это совершенно точно не свеи.

— С чего ты так уверен? — Хоть я и был с ним солидарен, решил всё же поинтересоваться, откуда такая уверенность.

— Так король их, что уже пол дюжины лет на троне сидит, когда в поход идёт — запрещает селян грабить. — Так, как будто это очевидно, сообщил Майер.

— Да ну? — Усомнился я. И правда — подобное благородство было бы большой редкостью в это время.

— Именно! — Уверенно воскликнул Генрих. — Я слышал, король Олаф выходец не из знатных. Говорят, он сын простого пахаря, что выбился в свет сначала в городке Уппсала, где получил образование в местном университете, а после и в Стокгольме. Хотя я в это слабо верю. На вряд-ли простой крестьянин так сможет — из холопа в учёные. — С сомнением произнёс он.

— Ну не скажи, — Улыбнулся я, — В моей стране были прецеденты.

— Ну, возможно, — Согласился он, — Так вот, после этого он переехал в Стокгольм и ушёл в политику. Говорят, он выступал за единство и неприкосновенность Швеции. Когда Кальмарская уния распалась, появилось множество претендентов на шведский трон. Олафа поддержала и армия и народ, который он долгие годы мариновал, твердя о процветании страны под его началом.

— Тоже знакомая история, — Провёл я параллели со своей реальностью, но несколько другими датами. — Продолжай, дружище. — Я уже стал подумывать, что этот «общественный деятель» очередной мой коллега по цеху. Однако, словно прочитав мои мысли, Генрих развеял их в прах.

— А чего продолжать? Сразу после прихода к власти Олаф стал вкладывать всю казну в развитие страны: приглашал иноземцев, помогал бедным, карал преступников. Сказывают, он язычник и постепенно от веры католической отрекается. Всё больше прошлое вспоминает когда предки их в воинственных богов верили. Он, говорят, и семью свою хотел возвести в знатные. Но… — Майер вдруг замялся.

— Но? А разве они не стали дворянами сразу, как он стал королём? — Перебил я своего немецкого друга.

— В Швеции с этим немного не так, как в России, — Неоднозначно пояснил он, — Но дело не в этом! Когда новый король пришёл к власти были и недовольные. Немного, но были. И вот, вся эта… — Он замешкался.

— Оппозиция, — Подсказал я.

— Во-во! Так вот они всю его семью и… Того.

— О… Вот оно что. Что ж, это очень печально, — Искренне удивился и огорчился я.

— Да-а, — Протянул Майер, — Но, говорят, с тех пор он переменился: из управленца стал милитаристом. И страну свою держал в железных рукавицах. Датчан бил, норвежцев, а теперь вот: на нас пошёл.

— Остановим, — Усмехнулся я, хотя сам не был до конца в этом уверен.

До нашей цели оставалось не более сотни метров, когда из-за поворота показался разведчик. Он гнал свою лошадь галопом, едва не падая из седла, уткнувшись лицом в редкую гриву. Завидев нас, он натянул поводья, от чего чуть было не вылетел из-за резкого сброса скорости.

— Твою ж мать! Рядовой Юстас! — Разразился гневом Фёдор, — Ты чего мерина зазря мучаешь? Сказано ж было — галопом не гнать!

— Виноват, сержант Фёдор, — С трудом балансируя в седле повинился он, — Заметили меня, стали стрелять, я и припустил, — Он стал вяло оправдываться, скорее для галочки, чем для того, чтобы снять с себя вину. Его скакун тяжело дышал, широкими ноздрями вдыхая тухлый летний воздух, который, впрочем, в лесу был несколько свежее. Я решил прервать его:

— Вольно, рядовой! Доложить о выполненной задаче.

— Так точно! — Он разом выпрямился, набрав воздуха в грудь, — Группа примерно из трёх десятков совершает налёт на деревню. Деревушка совсем небольшая — едва ли пять десятков домов.

— Вооружение?

— В основном скудное: копья, вилы, дубины, ножи. Но пол дюжины с саблями и хлипкими щитами. Также трое с луками охотничьими. Они по мне и стреляли.

— А одеты как?

— Так по-крестьянски в основном. Видел, правда, одного в кольчуге и с шеломом. — Скороговоркой выпалил он.

— Добре, рядовой. Если тебя заметили, значит на долго они там не задержаться. — Сделал я закономерный вывод. — Нужно спешить. Садись ко мне, а конь твой пусть подле бежит. Нечего животинку мучать. — Так и поступили. Мой поляк лишь недовольно фыркнул, ощутив на себе лишний груз, когда прибалт, коих мне довелось не мало повидать, неуклюже залез и устроился позади меня.

Добравшись наконец до безымянного селения, мы лицезрели угнетающую картину: около четырёх дюжин крестьянских изб, разбросанных по территории находились в откровенно говоря плачевном состоянии. Пол десятка уже активно