Трапеза началась с молитвы. Больше никаких разговоров не последовало. Когда Данила доел свою порцию кашицеобразной, лишенной какого бы то ни было вкуса похлебки, его чуть не стошнило. На дне черной, выточенной из камня тарелки обнаружился рисунок – мерзкие чудовища, разрывающие на части человеческое тело. Отвратительное зрелище. Второе блюдо Данила, несмотря на голод, есть не смог.

– Знаешь ли, Мария, какую строфу из Евангелия от Фомы более всего любит твой брат? – спросил Марк после появления на столе чайных приборов.

– Какую? – тихо отозвалась Мария.

– Сто первую, – ответил Марк. – «И сказал Иисус ученикам Своим: Царствие Отца Моего подобно женщине, которая несет сосуд, полный муки. Но сосуд разбился, а мука рассыпалась позади нее на дороге. Женщина не знала об этом, а когда достигла своего дома, поставила Сосуд на землю и нашла его пустым».

Мария заплакала. В тишине были слышны лишь ее тихие жалобные всхлипывания. У Данилы мурашки побежали по коже – что ж это творится?! Что происходит? Что значит этот странный и страшный разговор? «Царствие Отца Моего подобно женщине, которая несет сосуд, полный муки. Но сосуд разбился, а мука рассыпалась позади нее на дороге». Разве могут быть такие слова в Евангелии? И что они значат?!

Марк поднялся из-за стола, попрощался с присутствующими едва заметным кивком головы и вышел из обеденной залы.

Через секунду Данила почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Он поднял голову и оглянулся. Один из служащих замка жестом предлагал Даниле встать и следовать за ним. Куда он его зовет? Данила повернулся к столу и вгляделся в сумрак. Мария и Анна продолжали оставаться на месте. Обе сидели молча, с опущенными головами. Не зная, как поступить, Данила нерешительно кивнул головой, убрал с коленей черную льняную салфетку, встал и, будучи в полном недоумении, машинально двинулся следом за обратившимся к нему человеком.

Шаги Данилы гулким эхом отзывались в высоких сводах черных коридоров. Ему казалось, что он оказался в лабиринте. И только маячащая впереди шагах в десяти одинокая тень его проводника, сам факт его присутствия помогал Даниле держать себя в руках и соответствовать правилам приличия. Но окажись он хотя бы на секунду один, без провожатого, он бы тут же высадил первое попавшееся ему витражное окно, выбрался бы наружу и – хоть вплавь – бежал бы с этого дьявольского острова.

«Как крысы в лабиринте!» – подумал Данила, когда его провожатый опять завернул куда-то за угол, в пятый, наверное, уже раз меняя направление движения.

– Это ваши покои, – сказал провожатый, распахнув перед Данилой тяжелую дубовую дверь.

Тонкий луч слабого искусственного бледно-желтого света пролился из комнаты в коридор.

– Мои покои? – переспросил Данила. – А это надолго? Мы…

– Проходите, устраивайтесь, – попросил провожатый в черной рубахе, поклонился и растворился во мраке коридора.

Данила в нерешительности подошел к открытой двери «своих покоев», постоял на пороге, вошел внутрь, закрыл за собой дверь.

Первым делом Данила обследовал комнату. Словно на боевом задании…

Это было просторное помещение, состоящее из гостиной и спальной. Небольшая дверца разделяла две эти комнаты.

Стиль все тот же – тягостно-депрессивный. Темные витражи четырех окон, расположенных достаточно высоко от пола. Готическая лепка, ужасные темные барельефы на стенах, иконы с мертвыми страдальческими лицами…

Данила подставил к одному из окон стул и попытался его открыть. Своей увесистой металлической рамой оно было намертво впаяно в стену – ни щеколды, ни ручки, ни замка. Открыть можно, только разбив. Данила прильнул к стеклу. За ним красовалась массивная чугунная решетка.

«Черт!» – мысленно выкрикнул Данила, слез со стула и обследовал три других окна. Они были точно такими же – наглухо закрытыми, с решетками.

Не желая более терять ни минуты, Данила кинулся к двери. Нажал на дверную ручку и легким движением толкнул ее от себя… Дверь не поддалась. Приложил усилие. К себе. От себя. Еще раз. Ударил. Безрезультатно. Данила повторял попытку раз за разом, но все безуспешно.

«Черт, западня!» – снова выругался Данила.

И вдруг в голове словно бы что-то екнуло, мелькнула шальная догадка. Он пристально посмотрел наверх.

Потолок был высоким. Данила составил мебель – взгромоздил кресло на небольшую тумбу, на кресло – стул… Держась за стену, осторожно взобрался наверх по этой неустойчивой конструкции и внимательно осмотрел потолок. В ближайшем от него углу, спрятанная за одним из многочисленных барельефов, торчала видеокамера…

В исступлении Данила спрыгнул на пол и начал крушить все, что попадалось ему под руку. Охватившее его чувство ярости дошло до исступления. Что с ним происходит?! Как могло такое случиться?! Почему они вообще позволяют себе все это?! Чего они от него хотят?!!

«Покои» за считанные секунды превратились в руины.

Вы должны нас понять, – говорил Марк, зайдя к Даниле утром следующего дня. – Здесь все служит одной-единственной цели – безопасности Марии. Вы же понимаете, что значит ее безопасность и что значит она сама…

– Марк, – прервал его Данила хриплым голосом невыспавшегося человека. – Мне не показалось, что вы достаточно дорожите ею. То, как вы с ней разговариваете, – это ужасно. Вы заставляете ее плакать.

– У каждого из нас свой крест и своя роль, – уклончиво ответил Марк, равнодушно разглядывая последствия погрома, который Данила устроил вчера вечером.

– И какова же ваша, Марк?

– Объяснить вам вашу, – ответил тот. – Пойдемте!

Данила посмотрел вслед уходящему Марку. Помедлил секунду и поднялся с лежанки, на которой провел эту бессонную ночь.

«Куда теперь?» – подумал он, понимая, что ему больше ничего не остается, как следовать за Марком.

Только сейчас Данила заметил, что все двери в замке открываются с помощью специальных магнитных ключей. У Марка на запястье болтался какой-то предмет наподобие четок. Но, как оказалось, это были вовсе не четки, а стилизованный держатель для магнитного ключа. Стоило провести им рядом с дверной ручкой, и замок открывается. Закрывались же двери, судя по всему, автоматически.

Марк и Данила прошли длинными коридорами, поднялись по лестнице и через минуту-другую вышли на террасу, находящуюся почти под самой крышей атриума. Солнечные лучи нагревали темное стекло, закрывающее огромный внутренний двор замка, но почти не просачивались внутрь. Так что, несмотря на солнечный день, внутри этой крепости-тюрьмы было очень сумрачно.

– Я хочу, чтобы вы просто за ней понаблюдали, – шепотом сказал Марк. – Понаблюдайте. Понаблюдайте… – и удалился куда-то в глубь террасы.

Данила посмотрел вниз. Там, в саду, среди камней и какой-то слабой растительности прогуливалась Мария. Она шла по узким мощеным дорожкам в полном одиночестве и, казалось, с кем-то разговаривала. С кем?..