– Нет, лучше «Мэри».

– Ладно, тогда к делу. Знаешь, надвигается кризис, намего по любому не избежать, значит, надо постараться быть во всеоружии.

– Анита, но финансы – это не моя тема…

– Да знаю, я вот что думаю, может, нам что-то изменитьв концепции журнала?

– Но это может быть только хуже. У нас есть свояаудитория, она к нам привыкла…

– Я подумала, может, нам нужен новый тон? Такой, знаешьли, слегка иронический, что ли.

– Над чем иронизировать будем?

– Надо всем.

– Хорошо, допустим, но кто писать-то нам будет в этомключе?

– Найдем.

– А старых сотрудников куда? Как раз в кризис-то толькосплоченным коллективом и можно выжить. Просто, по-моему, не надо сейчассуетиться. И вообще, коней на переправе не стоит менять.

Она помолчала, задумчиво вертя стакан с «Кровавой Мэри».

– Может, ты и права.

– На мой взгляд, нам сейчас важно удержаться надостигнутом уровне или даже постараться повысить его, но не менять кардинально.

Она горько усмехнулась.

– Понимаешь, Фаинчик… А кстати, почему тебя назвалиФаиной? Имя редкое… В честь Раневской?

– Да нет, мамина бабушка была Фаина, мать ее обожала,ну а отцу понравилось… Хотя сама я свое имя терпеть не могу.

– Ну так назвалась бы как-то иначе.

– Теперь уже глупо, а когда получала паспорт, недодумалась. Ладно уж, доживу Фаиной.

У Аниты заверещал мобильник. Она глянула на него и расцвела.

– Да, Дмитрий Сергеевич. Нет, я не удивилась. Я сейчасна деловых переговорах. Нет, ничего. Да-да, все остается в силе. Спасибо. Оченьприятно. До встречи.

– Так, его зовут Дмитрий Сергеевич!

– Фаина!

– Пока мне это ни о чем не говорит, но я буду начеку!Анита, при мне можно, но в дальнейшем…

– Я… Ты права, я просто утратила навыки… Так давноничего такого не было… – и она еще пуще зарделась.

Вот вам и железная Анита!

– Он сказал, что ему вдруг страшно захотелось услышатьмой голос.

– Он, кажется, не на шутку увлекся.

– Да, кажется… Я все перебирала в уме, может, ему отменя что-то нужно?

– Ну, я ж не знаю, кто он такой, чем занимается. Может,и нужно.

– На первый взгляд это нереально. Он совсем-совсем издругого мира… Но, может, он просто посредник…

– Анита, сию минуту прекрати этот бред! Ты вроденикогда не страдала комплексом неполноценности! По-твоему, в тебя нельзя простовлюбиться?

– А можно? – ее улыбка была какой-то беспомощной идаже наивной.

– Еще как! Мой отец один раз увидел тебя по телеку исказал: «Прелесть женщина! Штучная штучка!»

– Штучная штучка?

– В его устах это высочайший комплимент.

– Что ж, приму к сведению и буду помнить, что я штучнаяштучка.

– Между прочим, он и про меня так говорит.

– А две штучные штучки – это еще не тираж, правда?

– Конечно, тем более что мы абсолютно непохожи, –засмеялась я. – Ладно, Анита, давай вернемся к нашим баранам.

И мы заговорили о делах. Она дала мне еще три дня, чтобызабрать машину и как следует подготовиться к напряженной жизни деловой женщиныв период наступления кризиса.

Машину мне обещали пригнать завтра, тогда я и начну закупатьпродукты на неделю и восстанавливать необходимые запасы масла, круп, соли,спичек, шампуней, стирального порошка.

Когда я подъехала к дому, лужи уже не было. А через остаткиее была проложена доска. Темно-коричневого джипа тоже не было. А жаль… Вспомнивсвое ощущение от близости небритой щеки, я вздрогнула. И тут же обозвала себядурой.

В подъезде у лифта стояла очень пожилая дама. Назвать еестарухой ни у кого не повернулся бы язык. Она была хорошо одета, ухожена и дажекрасива. Прежде я никогда ее не видела. В руках она держала связку ключей игазеты.

– Боюсь, что лифт не работает, – сказала онаприятным низким голосом.

Я прислушалась. Ну конечно, это на восьмом этаже ТанькаЕвлампиева болтает, провожая очередную подружку.

– Нет, тут дело в другом. Заранее прошупрощения, – сказала я и забарабанила по дверям лифта.

Он почти сразу поехал вниз.

– Что это? – удивленно спросила дама.

– Да тут на восьмом этаже живет одна девушка…

– А вы тоже здесь живете? Я никогда прежде вас не видела…

Двери лифта разъехались, и оттуда вышла женщина.

– Извините, ради бога, я давно хотела уехать, но Танявсе говорит и говорит. Простите еще раз.

– А вы тут старожил, как я погляжу, – улыбнуласьпожилая дама…

– А вы случайно не из сорок восьмой квартиры?

– Да. Совершенно верно, а вы…

– А я ваша соседка, из сорок седьмой.

– О, очень приятно!

Мы вышли на своем этаже.

– Что ж, давайте познакомимся, меня зовут МарияИпполитовна.

– А я Фаина.

– А по отчеству?

– Витальевна. Но это лишнее.

– Как угодно. А вы, Фаина, живете одна?

– Да.

– Вы такая красавица…

– Спасибо.

– Фаина, я тоже большую часть года живу одна. Милостипрошу, заходите в гости, когда захочется.

– И вы тоже.

– Нет, моя дорогая, вы еще молоды, у вас могут и должныбыть кавалеры, и я ни в коем случае не хочу мешать. А может, сейчас прямо изайдете для знакомства? Угощу вас отличным кофе.

– О, спасибо, я с удовольствием.

Она мне ужасно нравилась, к тому же я была счастлива, чтоновая соседка оказалась именно такой.

Квартиру Тины нельзя было узнать. Здесь все было красиво,стильно, но на совсем другой, интеллигентный манер. Весь коридор был заставленкнигами. В гостиной мебель красного дерева, множество фотографий. Несколькокартин.

– Это Фальк? – спросила я, приглядевшись кпрелестному портрету.

– О! Вы знаете живопись?

– Да нет… Только в общих чертах.

– Тем не менее это действительно Фальк. Портрет моейматери.

– С ума сойти. У вас очень красиво.

– Вам нравится? Это приятно. А то сыновья меня непонимают. Мне эту квартиру купили сыновья. У меня их трое, – с гордостьюпроизнесла Мария Ипполитовна. – Они предлагали мне квартиру в новомшикарном доме, где-то в новом районе, но я не захотела. С меня вполне хватитэтой трехкомнатной, зато здесь в соседнем доме живет моя лучшая подруга. А в нашемвозрасте это так важно. Сыновья в Москве не живут. Поэтому я и хотелатрехкомнатную: две мне, а одну для гостей. Ох, что это я разболталась… Вы какойкофе хотите? У меня роскошная кофеварка. Можно капуччино, латте, можно просто…