Александр просиял и мигом куда-то помчался. Не успела я понять, что происходит, как он вернулся с обувной коробкой в руках:

— Держи!

— Что это?

— Посмотри.

В коробке лежали новенькие роджерсы со скоростными каучуковыми колесами!

— Как ты мог догадаться?

— Я сам уже несколько лет катаюсь и всегда мечтал о такой партнерше, как ты.

— И ты научишь меня?

— Запросто!

Я тут же расцеловала самого догадливого мужчину в мире. Кажется, мне наконец повезло в жизни! Чего мне только не дарили самовлюбленные мужики — обвешивали меня побрякушками, как новогоднюю елку, забрасывали безвкусными моделями белья неподходящих размеров, осчастливливали кухонными принадлежностями, что особенно бесит любую женщину, но подарить детскую мечту ни одному остолопу и в голову не приходило! Все заботились о себе, даже выбирая подарки, — один о надлежащей ослепительности пассии, другой о своем желудке, третий вообще дарил все то, что продавалось рядом с моим домом… Но этот! Воистину, счастье — это когда тебя понимают! А если понимают интуитивно — это счастье двойное.

Я развернула ролики и стала их расшнуровывать.

— Саша, а размер?

— Тридцать восьмой!

— Как точно!

— Я же целовал твои ноги! Кроме того, если не подойдут, можно поменять. Подожди, принесу носки.

Когда я надела ролики, последние сомнения развеялись. Ноги в них чувствовали себя идеально.

…Александр уселся с ноутбуком прямо в гостиной, где я накатывала круги, то и дело сваливаясь на близстоящую мебель. Изредка я ловила на себе его внимательный, но какой-то отстраненный взгляд. Как будто он не понимал, что делает у него в доме эта независимая роллерша и надолго ли она тут.

А я не могла понять, что происходит. Откуда эта семейная тишина вокруг, эта братская снисходительная улыбка? Куда исчез мой дикий ночной мустанг, о котором я мечтала весь этот длинный, бестолковый день? И зачем я, как последняя дура, раскатываю здесь в его длинной мне рубашке, которую натянула вместо халата? Я прикусила губу.

— Я скучал, — неожиданно сказал Александр, даже не повернув ко мне головы.

— А я нет, — хорошо, что в этот момент я в очередной раз плюхнулась на оливковый диван, и он не заметил раздражения в моем голосе.

— Да? Это плохо.

«Что ему плохо? — с неожиданной злостью подумала я. — Чего он хочет? Еще какие-нибудь секреты выведать? Подозревает, что у меня его запонка? Или наконец до него дошло, что я залезла в бабушкину малину не просто так?»

— Перестань кататься, — вдруг каким-то чужим голосом приказал он. — Ты мешаешь мне работать.

Вот как! Я уже мешаю ему работать…

— И вообще, надень джинсы.

Я перестала дышать:

— Это что, намек? Мне пора?

— Дурочка! Ты вчера первый раз увидела мужчину? У меня важное дело, но я не могу сосредоточиться, когда ты вот так, в одной рубашке, раскатываешь по дому. А когда падаешь, я вообще с трудом удерживаюсь, чтобы не наброситься на тебя…

Мне удалось без шума перевести дух. Кретинка! Мне все показалось! Он и не думал отделываться от меня. Наоборот, он, как и я, тоскует по нашей ночи! Он по-прежнему мой! От радости я особенно неудачно приземлилась на подвернувшийся диван и почти вылезла из просторной рубахи моего мачо, застегнутой всего на одну пуговку. Одна грудь полностью вырвалась на простор, а другая уже почти вылезла следом, но я попыталась небрежно запихнуть их обратно. Полы рубашки задрались, открыв прозрачные французские трусики… Да уж!

…Сильные мужские руки обхватили двух путешественниц, рвущихся наружу из спадающей с плеч рубахи, ласковым и возбуждающим объятием. В душе у меня сладко запело предчувствие нового наслаждения. Потом одна рука проникла в трусики… Александр целовал меня так же страстно, как вчера, я чувствовала его нарастающее нетерпение, а вскоре он уже принимался ко мне всем своим обнаженным телом. Он опять был во мне… Время снова понеслось бешеными скачками. Ненасытное вожделение размахивало победными флагами, развивало безумные скорости на финишной прямой и резкими рывками вырывало победу!

…Ужинали мы прямо на громадной кровати. Саша принес туда виноград, мягкий белый хлеб и бутылку вина. Положив мне в рот крупную сочную ягоду, он невинно поинтересовался:

— А Феникса, может, не будем вешать? И огненные краски, мне кажется, это чересчур…

Я чуть не подавилась:

— К-какой Феникс?

— А тот. Изображение которого надо повесить в гостиной. По правилам фэн-шуй.

Боже! Значит, камеры все-таки были! И он видел все, что я тут творила!

— К-камеры… — стуча зубами то ли от ужаса, то от стыда, я ухватилась за джинсы.

— Одна есть. Как раз в гостиной. Мало ли что. У меня разные люди бывают, — так же нарочито простодушно продолжал мужчина, только что даривший мне минуты наивысшего наслаждения. Но теперь я видела в нем что-то непостижимое и опасное.

— Ты следил за мной?

— О нет, нет! Это вышло случайно.

Конечно. Неужели он скажет? Я принялась лихорадочно натягивать джинсы, чтобы успеть, в случае чего, удрать.

…И в этот самый момент из карманчика джинсов с легким звоном выпала золотая запонка.

«Вот и смерть моя пришла!» — пронеслось в голове.

Александр страшно побледнел и с испугом уставился на сверкающего на паркете скарабея. Все его добродушие сразу куда-то улетучилось. Я бросила прощальный взгляд на его обнаженный торс и впала в оцепенение.

— Откуда у тебя это? — неприятно скривив губы, наконец спросил он.

— Пожалуйста… Это одна из моих идиотских историй. Но такой уж я человек, что в них попадаю. В конце концов, если бы всего этого не случилось, я бы не познакомилась с тобой…

— Продолжай, — сухо поторопил он, набрасывая рубашку и закуривая. Лицо его было мрачным, и я совсем пала духом.

Краснея и заикаясь, я выложила ему все подробности моих недавних приключений. Когда повествование дошло до кражи запонки, Александр наконец мило улыбнулся. Ведь мой ненормальный поступок — самое настоящее свидетельство любви с первого взгляда. Перипетии нашей ночной слежки его заметно развеселили, а детали обольщения Изольды вызвали приступ хохота. Когда я закончила свою исповедь, мне стало легко и весело. Наконец удалось избавиться от всех этих непосильных тайн и снять с лица любимого мрачную маску.

— Теперь твоя очередь.

— А что ты хочешь услышать?

— Начнем, пожалуй, с главного — почему ты ни разу не спросил, что мне понадобилось в твоем саду?

— Моя история такая же… мм… идиотская, — рассмеялся Александр.