время много, школу проспите.

— Ох, если бы!..

Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я вешаю трубку. На душе чуть-чуть спокойнее. Может, и впрямь просто повздорили? Не сошлись во мнениях? Вспоминали прошлое? Хочется верить.

Я стянула покрывало и небрежно бросила его на стул. Переоделась в длинную футболку и забралась под большое тёплое одеяло. Где-то на краю сознания тревожно вертелась какая-то мысль, но я никак не могла разобрать, в чём дело.

Уже засыпая, я поняла, что не даёт мне покоя.

Фотографии.

7

Будильник настойчиво пробирался в мой сон нежной утренней мелодией. Вы замечали, как быстро любимая песня становится ненавистной, если поставить её на мелодию будильника? Вот и я замечала…

Нужно дотянуться до тумбочки и выключить его, в конце концов. Я открываю один глаз и вижу, как через меня кто-то тянется, достаёт до телефона, отключает будильник и ложится обратно, никуда не убирая руку. В смысле, оставив её на моём плече! Моём! Плече!

Я неимоверным усилием заставляю себя успокоиться. Несмотря на раннее утро, я знаю, где нахожусь, и чья это рука. Конечно же Ромы. Но как он здесь очутился и… Почему меня обнимает?!

— Ром? — нерешительно позвала я. В ответ парень что-то сонно пробурчал и уткнулся носом мне в затылок. Я осторожно повернулась в его руках и потянула за тёмную прядь волос. — Ром, просыпайся. Мы школу проспим.

Парень нехотя открыл один глаз, потом закрыл снова и зарылся лицом в мои растрепавшиеся по подушке волосы. Я ущипнула его за щёку и снова попыталась вразумить.

— Как хочешь, но я встаю! Выпусти меня.

— Далась тебе эта школа… — бурчит Рома, убирая руку и переворачиваясь на живот. Он в белой майке, и я неожиданно вспоминаю вчерашнее утро.

— Кстати, это ты переодел меня в пижаму вчера, после вечеринки?

— Нет, — он смотрит непонимающе. — В какую пижаму?

— С медвежатами.

— Не-а, — Рома широко зевнул. — Это не я.

Он улыбается и смотрит на меня. Я встаю, подхватываю с тумбочки полотенце, завязываю волосы и иду в душ. Всё время чувствую на себе его взгляд. Мне это льстит, но… Я же собиралась на него обижаться!

— Я не хочу пропустить первый урок из-за тебя, — холодно бросаю через плечо. — Одевайся.

— А как же душ? Я не успею помыться!

— Спроси у Николь, внизу должен быть ещё один.

Приведя себя в порядок, мы быстро завтракаем и вылетаем из дома. Рома ведёт машину, а я наслаждаюсь короткими минутами спокойствия. Осеннее солнышко греет лоб и щёки, не сильно, но очень тепло. Я жмурюсь, когда Николь включает музыку: у нас одинаковый вкус, и это чудесно.

— Ты в контакт не заходила с субботы, — удивлённо восклицает Николь. — Что это с тобой?

Я улыбаюсь, не открывая глаз.

— А что мне там делать, когда вы рядом?

Николь смеётся и соглашается.

Мы успеваем. На парковке у школы толпятся ученики, я краем глаза замечаю Арину и… Артёма? Мило беседующих около его машины?? Что-то не так…

Рома отвлекает меня от этой картины, чмокнув в щёку.

— Бегите, сейчас уже урок начнётся.

Я с удивлением смотрю на парня, но тот подмигивает мне. Лучезарно улыбаюсь, выхожу из машины, беру Николь под руку и демонстративно задеваю локтем Артёма.

— Осторожней! — тут же возмущается он.

Игнорирую его реплику. Теперь это не сложно. Теперь сердце не ёкает каждый раз, когда он шипит мне вслед, улыбка не исчезает, а брови не хмурятся. Внутри я настолько же спокойна, как и снаружи. Неужели я смогла его… Разлюбить?

На ступенях оборачиваюсь. Рома машет мне рукой, а я шлю ему воздушный поцелуй. Вся школа смотрит на нас, и я слышу восхищённые вздохи. Через час все девочки будут обсуждать мою личную жизнь и тихо завидовать. Что ж, у них серьёзный повод.

День пролетает незаметно. Арина чем-то не на шутку встревожена, но говорить, в чём дело, отказывается. На английском мне становится чуть-чуть тоскливо. Я достаю телефон и с удивлением обнаруживаю сообщение от Ромы: "Я заеду в 4, идёт?".

— Ммм, — многозначительно тянет Николь, заглядывая мне через плечо. — Вот это джентельмен. Ты такими темпами ножками ходить разучишься!

Я пихаю её в бок и быстро набираю ответ. Секунду спустя телефон снова жужжит: "Какой урок?)"

— И всё-то он знает, — ворчит подруга, едва успевая записывать слова под диктовку. — Хватит отвлекаться, лучше работай.

— Зачем? — резонно спрашиваю я, отвечая Роме. Николь удивлённо на меня смотрит.

— Английский нам точно понадобится. В конце концов, мы же весь мир собираемся объехать! Объясняться-то как-то надо.

Я прикусываю язык, чтобы ничего не ляпнуть. Улыбаюсь и убираю телефон. На перемене мы болтаем с Ромой, и Николь сначала ворчит, но очень скоро начинает умиляться.

— Такая романтика!

Я смущённо улыбаюсь, поправляю волосы. Из соседнего класса выходит Артём.

Смотрит на меня и подходит совсем близко. Как странно: всего пару дней назад я бы ужасно нервничала, сыпала обидами и колкостями, а сейчас только смотрю равнодушно на его смазливую мордашку и удивляюсь, во что могла влюбиться? В тёмные, тщательно уложенные волосы, на которых всегда слишком много геля? В густые непослушные брови, которые он так часто приглаживает у зеркала? В прямой, не подходящий ему подбородок? Или в его наглую, до ушей, улыбку? Он знает, что он самый красивый здесь. А впрочем, какая теперь разница?

Парень ждёт от меня насмешек и уже заранее морщится. Но я молчу. Убираю телефон, выжидательно смотрю прямо ему в глаза. Раньше быть спокойной рядом с ним давалось мне очень нелегко. Теперь я не претворяюсь.

Он растерян. Надо же! Он не знает, что сказать. Словесные перепалки всегда начинала я, а он отбивался. Сейчас он мнётся с ноги на ногу под моим холодным и равнодушным взглядом. Какое зрелище!

— Шоколадка приуныла? — фальшиво скалится он.

— Если это всё, то ты можешь идти, — просто отмечаю я, отворачиваясь.

— Николь, можно мы поговорим? — ба, а это что-то новенькое! Подруга уходит, непонимающе глядя на нас. Мы стоим пару минут молча, не глядя друг на друга. Наконец он не выдерживает.

— Историк задал совместный проект, — выпаливает он, кусая губы. — Тебе и мне.

Я не скрываю своего удивления.

— Это, простите, как? Мы как бы в разных классах.

— Спроси у него сама! Откуда я знаю, что взбрело в голову этому старику.

— Ему всего лишь тридцать два, — насмешливо улыбаюсь я.

— Вот я и говорю, старик. Совсем из ума выжил.

— Не важно. Ну и что мы будем делать?

Мы смотрим друг на друга, как будто играем в