— Не сомневаюсь в этом, Люк, дорогой. — Он заметил, каких усилий ей стоило смягчить голос. — Будь добр, мне понадобится горячая вода.

— После завтрака нагреешь воды, Поттс.

— А она будет стирать нам всем, кэп? — спросил Феррет, набив полный рот селедкой.

— Для тебя, Хорек, мисс Хейдон даже пальцем не шевельнет.

— Вы — тот человек, который поделился со мной одеждой? — обратилась Эйврил к Хорьку, когда Поттс вручил ей кружку черного чая.

— Ну да, мэм.

— И что, Хорек — ваше настоящее имя? Конечно же нет.

Она сделала глоток чаю и едва не задохнулась от его крепости.

— Э-э… На самом деле Феррис моя фамилия, мэм.

— Благодарю вас, господин Феррис.

Матрос улыбнулся:

— Рад помочь даме капитана, мэм.

Остальные не проронили ни слова, но Люк остро почувствовал перемены в настроении своих людей. Они более не воспринимали Эйврил безымянным существом или его единоличной собственностью, теперь она стала для них человеком. До сих пор она боялась их — и поступала мудро. Они не забывали, что она женщина, которой у них не было несколько недель. Однако ей хватало ума и мужества, чтобы вести беседы с командой.

Мисс Эйврил Хейдон способна свести с ума любого мужчину, заставив потерять покой и сон, терзаться от боли в ноющем паху, но сейчас Люк восхищался ее хитростью. Тем не менее, он обнаружил, что восхищение ничуть не уменьшает вожделения.

— Они возвращаются, — произнес Заплатка Том, сощурив один глаз от ослепляющего солнца на волнах.

Люк вынул часы:

— Им нужно пошевелиться.

— В том месте поперечное течение…

Сэм, по прозвищу Бык, смотрел с видом человека, более прочих знающего, что такое справедливость.

— Эти воды — одно большое поперечное течение, — сказал Люк. — Думаешь, ты сможешь быстрее?

— Да, — ответил Сэм, кивнув курчавой головой, — раз плюнуть.

«Они чему-то учатся», — подумала Эйврил, глядя на матросов и глотая отвратительный на вкус чай.

Ее зубы, если только на них еще осталась эмаль, теперь черного цвета, она уверена.

Эти матросы были одной командой на настоящем корабле, а вовсе не разношерстной кучкой беглецов. Они прятались здесь не потому, что дезертировали или ожидали, пока некто приплывет забрать их. Невероятно, но только сейчас она заметила, как ослаб ее ужас перед ними. Инстинкт подсказывал ей, что стоит попытаться относиться к этим матросам как к личностям. Как ни странно, есть с ними из одного котла легче, чем изображать близость с Люком, которой она не чувствовала вовсе.

«По крайней мере, — поправила она себя, чувствуя тепло его бедра сквозь ткань брюк, — эта близость без тени любви или доверия».

Очевидно, он хороший офицер, хотя стал изгоем и командовал изгоями. Некогда в Индии она видела достаточно офицеров и наблюдала за ними на борту «Королевы Бенгалии», поэтому могла угадать властную натуру с первого взгляда.

Матросы сосредоточили все внимание на приближающейся лодке, Люк, поедая бекон, смотрел в ту же сторону.

— Почему вы здесь? — спросила она, понизив голос.

Он покачал головой, даже не взглянув на нее.

— Дезертирам нет нужды тренироваться в гребле на скорость, — продолжила она, размышляя вслух. — Почему бы не захватить один из тех катеров? Или парусник? Бриг. У вас достаточно людей для команды брига, разве не так?

— Вы задаете слишком много вопросов, — промолвил Люк, не отрывая взгляда от моря, — это опасно, ведите себя тише.

Угроза это или предупреждение? Эйврил, поставив пустую тарелку и кружку, изучала его профиль. Она поверила бы, что он способен убить, и обучен этому, только вряд ли убьет ее. Если бы это было так, он изнасиловал бы ее прошедшей ночью.

— Будет менее опасно, если вы скажете правду.

— Для кого? — спросил он, и угол его рта слегка скривился, выдавая подобие улыбки. Эйврил несколько расслабилась. — Может быть, позже.

Гребцы находились совсем близко. Она могла рассмотреть Таббса, сидящего на корме, и Докинса, налегающего на весла. Должно быть, какой-то звук сорвался с ее губ, и Люк повернулся к ней:

— Они не причинят тебе зла, ты моя.

Он нагнулся, и шок от происходящего на виду у прочих людей заставил ее застыть. Это был быстрый, жесткий поцелуй в губы, невероятно притягательный, влекущий, как и его рука, которая осталась на ее плече, когда он встал, сжимая в другой руке часы. Эта же сильная ладонь могла оборотиться грозным кулаком, защищающим ее. Эйврил ощущала каждый палец на своем плече и вздрогнула при мысли о том, что бы она почувствовала, начни он сейчас ее ласкать?

— Неплохо! — крикнул Люк гребцам, вытягивающим лодку с мелководья на берег. — Но могли бы и лучше. Остальные — ваша очередь! По моему сигналу… Вперед!

Возникла толчея, когда другие матросы, забираясь в лодку, отчаливали от берега. Первая шестерка, не оглядываясь, побрела к огню и еде, оставленной для них Поттсом. Затем они увидели Эйврил, сидящую на капитанском камне, и глаза их сузились, будто у стаи собак, заприметивших кошку.

Рука Люка оставалась на ее плече еще мгновение, затем он двинулся им навстречу.

— Закрой рот, Таббс, пока в него ничего не залетело, — мягко посоветовал он.

Тот пробормотал что-то и, хихикая, отошел в сторону, переводя взгляд с Люка на Эйврил.

Ей хотелось бежать прочь. Вместо этого она поднялась на ноги, взяла тарелку Люка и направилась к костру.

— Еще бекона, дорогой?

Ей удалось сказать эти слова тем же мурлыкающим тоном. С его помощью ее подруга Перси превращала самые безобидные фразы во флирт. Перси, которая, вероятнее всего, утонула. Эйврил сморгнула уколовшую глаз слезу — Перси смогла бы и очаровать, и запугать этот сброд.

Теперь они были совсем близко и пристально смотрели на нее. Эйврил вспомнила, что говорил Люк о волчьей стае. Они пожирали глазами обоих, словно ожидая, что он зарычит и бросится на них, если они посягнут на его добычу.

— Думаете, другие обернутся быстрее? — спросила она, глядя Таббсу прямо в глаза.

Тот моргнул и вздрогнул, будто с ним заговорила сковорода Поттса.

— Думаю, мы побольше ихнего прошли, — сказал он, не дождавшись, что Люк нарушит молчание.

— Лодка кажется очень маневренной. Я плыла на ост-индском судне в течение трех месяцев, так что любая лодка кажется мне быстрой.

Эйврил присела на траву возле Люка, наблюдающего за лодкой. Он, не глядя, обнял ее и притянул к себе, отчего глаза мужчин, стоящих вокруг, наполнились беспокойством. И что теперь? Инстинкт подсказывал, надо продолжать говорить с ними, чтобы они стали воспринимать ее как человека, а не как вещь, но не осмелилась больше говорить, чтобы не подумали, будто она пытается выведать, зачем они здесь.