Слава Небесам, Люк оделся и теперь выглядел непривычно задумчивым.

— Я принесу горячей воды. Когда вы выйдете отсюда, не забывайте, что были в сознании все эти четыре дня.

Когда дверь за Люком захлопнулась, Эйврил села на кровати. Только один поцелуй, и что за чувства охватили ее… Хотя она и не желала мужчину прежде. Он думал, что это забавно, негодяй. Это ничуть не забавно, это возмутительно и постыдно. Ее грудь еще сотрясалась от прерывистого дыхания, и странное чувство поселилось в нижней части живота, словно бы страх, но без боязни, и что-то там легко пульсировало. Он заставил почувствовать, как это может быть, и, должно быть, ощутил это и остановился.

Дверь открылась, Люк поставил на пол ведро, закрыл за собой дверь. Каким бы ни был его утренний туалет, он совершал его в другом месте. Эйврил выбралась из скомканной постели и отправилась за горячей водой. «Потом мне придется снова сделать это».

Так сказал ей Люк.

— Святые Небеса, — пробормотала она, — я не знаю, что делать.

Люк стоял на берегу с карманными часами в руке, ожидая, пока шестеро из его команды, наконец-то поставив весла в уключины и отойдя от берега, вернутся с Круглого острова, лежавшего к северу. Вокруг не было никаких судов или катеров, и это казалось отличной возможностью выбить из матросов лишние силы.

За его спиной другие матросы, развалясь на траве, посмеивались над гребцами.

— Думаете, справитесь лучше? — спросил их Люк. — Вы вытащили короткие соломинки и будете грести после завтрака, он потянет на дно ваши животы, а эти ребята налегают на весла, чтобы поскорее поесть.

— А как там русалочка? В смысле, мисс Хейдон, я хотел сказать, кэп. Я отнесу ей завтрак? — ухмыльнулся Харрис.

— Я… — Люк оборвал себя, увидев, как со склона холма к ним спускается Эйврил. — Нет нужды носить завтрак, Харрис, мисс Хейдон пришла позавтракать с нами.

Он невольно восхитился ею: напряженные плечи и нахмуренные брови, естественные для женщины в таких обстоятельствах, при этом спина прямая, подбородок приподнят, волосы собраны в узел, очевидно чтобы умалить привлекательность. Собранные волосы позволяли увидеть покрытые синяками скулы, а огромные зеленые глаза… «Это же не ее вина», — с улыбкой подумал Люк, когда она подошла ближе.

С удовольствием и мгновенным приступом вожделения он увидел, что ее губы по-прежнему цветут от его поцелуев. Он никогда не целовал девственниц прежде, и это было… интересно. Он желал ее. Овладеет ли он ею? Он подстегивал воображение и думал, что к тому моменту, когда возьмет ее, она будет желать этого так же, как и он сам.

— Доброе утро, — произнесла Эйврил голосом исполненным холодной вежливости, будто все происходило в гостиной. — Что на завтрак? Вы — господин Поттс, тот, что занимается кухней?

Поттс разинул рот, демонстрируя немногие сохранившиеся зубы, затем, к удивлению Люка, приставил палец ко лбу. Одному Небу известно, сколько времени прошло с тех пор, как к нему обращались «господин». Если подобное вообще когда-либо случалось.

— Да, э-э… мэм. Я вроде как он и есть. Тут у нас макрель и бекон. Могу сделать кашу, только вы скажете, что это просто ком какой-то…

— Я попросила бы вас о беконе и хлебе, господин Поттс, будьте так любезны.

Эйврил села на плоский камень, который обычно занимал Люк.

Он же спросил себя, заметил ли кто-либо непроизвольный жест, которым она приподняла, садясь, несуществующую юбку.

— И есть ли чай?

— Да, мэм. Хотя молока нет.

— В самом деле? Ничего страшного. — Она повернулась и посмотрела на Люка в первый раз за все это время, зато надменно, будто герцогиня на чаепитии. — Не могли бы вы украсть козу?

Она явно злоупотребляла его добрым отношением и, кажется, совершенно забыла, как провела полную блаженства ночь в его объятиях.

— Мы не устраиваем набеги, — сказал он, сурово посмотрев на кока. Поттсу может показаться забавной мысль о налете на соседние острова и краже скота. — И мы не будем привлекать к себе внимание людей на этих островах воровством коз.

Поттс хмыкнул, уловив угрозу в его голосе. Люк пристально посмотрел на Эйврил и был вознагражден зрелищем румянца, заливающего ее щеки. Значит, она все еще взволнована его поцелуем. Как ни странно, приятно осознавать, что он не взял ее. Приятно будет все повторить вновь. Он не привык к девственницам, и ответная страсть Эйврил стала для него полной неожиданностью. Едва ли она понимала, что делает, для нее это слишком ново, но она была потрясена происходящим.

Тем временем матросы, оставшиеся на берегу и свистевшие вслед удаляющейся лодке, вернулись и теперь стояли у огня, глядя на женщину в мешковатой одежде. Люк увидел, как ее глаза расширились и потемнели, исчезла надменная барышня, уступив место испуганной девочке, готовой бежать без оглядки. Пока он наблюдал за пришедшими, его рука лежала на рукояти ножа.

Будут ли они вести себя так, как ему нужно, или же мгновенно собьются в стаю и нападут на него, чтобы отбить женщину?

Люк увидел, как глаза Эйврил мечутся от одного человека к другому, как она едва заметно расслабилась, когда поняла, что Таббса и Докинса — тех двоих, что нашли ее, — нет среди пришедших. Он послал их в первой группе гребцов, чтобы они как следует вымотались перед тем, как вновь встретиться с женщиной. Стоящие возле огня мужчины смотрели на нее с интересом, но не так плотоядно, как в тот день, когда нашли на берегу. Люк убрал руку с ножа и переместил вес с носков на пятки.

Время метить территорию. Люк взял две тарелки из рук Поттса и направился к скале, где чопорно, сложив руки на коленях, сидела Эйврил.

— Ты сидишь на моем месте, — заметил он и удостоился ледяного взгляда в ответ. В глубине ее зеленых глаз затаился страх, однако она смотрела на него, подняв подбородок. — Помните, мы любовники, — произнес он одними губами, она покраснела в ответ, пододвигаясь на камне, чтобы дать ему место рядом с собой, бедром к бедру.

Люк протянул ей тарелку и коснулся ее щеки тыльной стороной ладони свободной руки:

— Голодна, дорогая?

— Безмерно, — сладко промурлыкала она, одновременно глазами швыряя в него кинжалы, затем взяла тарелку и принялась накладывать бекон на хлеб. — Превосходно, господин Поттс.

— Спасибо, мэм, — сказал кок, но затем испортил впечатление, добавив лукаво: — Ничто так не дает разыграться аппетиту, как пара физических упражнений, я всегда это знал.

— Довольно, — отрезала Эйврил, — в этой лачуге был настоящий бедлам, мне стоило больших усилий привести ее в порядок.

Получив отпор, Поттс вернулся к своей сковороде, сердясь на улыбки других матросов. Правда, те улыбались беззлобно, не имея целью ни издеваться, ни задеть женщину.

— Что ж, хорошо, — пробормотал Люк. Эйврил посмотрела на него с прищуром, поэтому он добавил громче: — У меня скопилась куча одежды для стирки.