– А, видать, не хочет, чтобы ты... Словом, в мачехипарню не годишься.

– Почему не гожусь?

– Да вообще-то сгодилась бы, но он так считает, и тутуж я ничем тебе не помогу. Я ж знаю – негодный он для тебя.

– Тогда зачем приходил?

– Для блуда.

– Так ничего же не было.

– А он думает, что будет!

– А будет?

– Нет, не будет.

– Почему?

– Прошлое помешает, которое и есть будущее.

– Какое прошлое?

– Зачем заранее говорить? Может, и не сладится ничего.

– А если в зеркало заглянуть?

– Глянь, попробуй.

Я открыла пудреницу и увидела в зеркальце зад удаляющегосяджипа с номером Германа.

– Значит, тут и надеяться не на что?

– Забудь!

– Но он мне понравился!

– Как понравился, так и разонравится. Он, если хочешьзнать, как выпьет лишнего, так баб своих лупит! Вон, глянь!

И я увидела в зеркальце, как Герман со всего маху бьет пощеке какую-то блондинку.

– Может, за дело? – с робкой надеждой спросила я.

– А я почем знаю!

– Ну, допустим, а что скажешь насчет Егора?

– Это который сосед с собакой?

– Да.

– Он тебе пригодится.

– Для чего?

– Не знаю пока. Мы с ним еще мало знакомы. Вот позовиего в гости, тогда я разберусь. Или сама к нему в гости сходи, только менявзять не забудь. Ну все, я спать хочу. Ты сегодня меня обидела.

– Я?

– Ты, ты! Еще как обидела!

– Чем это?

– А ты обо мне плохо думала! И старая ворчунья я, иврушка, и вообще ничего в вашей жизни не понимаю, у вас на дворе двадцатьпервый век, а Зюзюка устарела, и не надо ее слушать... Так что пока, чувиха!

И с этими словами она уснула. Ни фига себе, она мысличитает... И... Интересно, неужели у Германа действительно есть сын, прокоторого он умолчал?

– Есть, есть, не сомневайся. Я одну ошибочку сделала,да и не такая уж ошибочка-то... ты из высокородных дворян, а он из захудалых,худородный... Так что, как ни крути, не пара он тебе. Все!

Она и вправду читает мысли! Мне стало как-то неуютно. Малоли что приходит в голову сорокалетней незамужней женщине, у которой давно небыло мужика.

Утром меня разбудил звонок Кристины.

– Подруга, привет! Разбудила?

– Да!

– Ничего, просыпайся, а то все на свете проспишь! Ясоскучилась и вообще жажду тебя навестить, у меня есть шикарный подарок нановоселье! Давай адрес, я сейчас приеду! И никаких возражений!

– Ладно, черт с тобой!

– И имей в виду: я еду к тебе завтракать!

– Поняла. Сколько у меня времени?

– Час!

Я побежала в ванную, потом быстренько оделась, застелилапостель, окинула взглядом квартиру, все ли в порядке, поменяла воду в розах,принесенных худородным дворянином – здорово он, однако, повысился взвании, – все же от смерда до худородного дворянина дистанция немалогоразмера. Но, как ни странно, мысль о нем после беседы с Зюзюкой была ужекакая-то отстраненная, как будто я смирилась с его потерей. Выходит, у этойстарой варежки есть на меня влияние. Чудеса, да и только! Интересно, к чему этоприведет?

Кристинка явилась с целым ворохом пакетов, один из которыхбыл огромным.

– Вот, держи! – с порога она протягивала мнеименно этот огромный пакет. – Хотя постой, поди-ка сюда! – она заруку вытащила меня на лестничную площадку, выхватила что-то круглое и мягкое изпакета и швырнула в прихожую. – Вот теперь твое проживание здесь можносчитать легитимным! (Когда-то Кристина работала помощником депутата вГосударственной думе).

– Что это? – ошалело спросила я.

– Кот!

Это и в самом деле был кот! Огромный круглый котище,связанный из шерсти, рыжий в коричневую крупную полоску.

– Господи, Дашка, что ты с собой сделала! –всплеснула руками Кристинка, только сейчас заметив мои рыжие кудри. – Аздорово! Тебе идет, и котяра тебе в масть! Скажи какой, а? Я хотела живогокотенка, а потом подумала: в твоем возрасте ты всю любовь обрушишь на маленькоеживое существо, никуда не сможешь уехать и все такое, и я разорилась наэтого... Он дорогой, зараза, но неотразимый, правда? Давай, показывай хоромы!Да, впечатляет! Конечно, если бы в такой вид привести старую квартиру...

– На какие шиши?

– Тоже верно! Зачем жалеть о прошлом? Ура! Мненравится! А что с соседями? Успела познакомиться?

– Слегка! Пожилая дама и Егор Ольшанский.

– Какой Ольшанский? Фигурист?

– Да.

– Ни фига себе, он потрясающий...

– Потрясающий? Фигурист или...

– Или я не знаю, а фигурист точно потрясающий, мужикофигительно красивый!

– Собака у него офигительно красивая, а он... молод дляменя.

– Ему тридцать семь. И чему это мешает? Он, кажется, вразводе.

– И к нему стоит очередь баб.

– Дашка, знаешь, что я тебескажу, – пристально глядя на меня, вдруг заявила Кристина. – Тывошла в свой возраст. И с этим цветом волос... Ты дико похорошела! Дико! Вотмой возраст уже прошел, он был с двадцати пяти до тридцати восьми, наверное. Ноя не расстраиваюсь, я все успела, что собиралась: нашла небедного мужа, родиланормального здорового пацаненка, до тех пор налюбилась и наработалась за троих,так что... Скучновато, правда, иногда бывает, хочется бурных чувств, но ты жезнаешь, у меня рацио всегда было на первом месте. А у тебя все, что раньшебыло, – только прелюдия, а концерт и не начинался... Как насчетОльшанского?

– Да брось, это не мой тип и не мой случай.

– Все равно, не любовник, так друг... Такой другпригодится, к нему наверняка ходят классные мужики... и если он поймет,что ты на него не претендуешь, то может проникнуться доверием и начатьприглашать тебя куда-нибудь или к себе, когда друзья придут... Иными словами, тутесть перспектива.

Я вспомнила предсказания Зюзюки: Егор тебе пригодится. Итеперь я, кажется, знаю, в каком качестве. Кристинка – это Зюзюка номер два! Немноговато ли на меня одну?

– Я так понимаю, что с работой пока глухо?

– Как в танке.

– Это хреновато... Хотя... Уверена, что скороподвернется что-то стоящее, главное, не паниковать.