– Пойдем, сестра, – говорит Харуко, подходя ближе. – Я покажу место, где тебе будет хорошо.

Она кладет руку на шершавую стенку колодца, и земля уступает приказанию, расступается в обширное пространство, широкое и свободное. Харуко создает скрытый мир.

Она сажает мерцающее дерево посреди темной пещеры. Его тусклый свет освещает лица сестер.

– Прикоснись к нему! – просит Харуко Мари.

– Что?.. – Мари отшатывается, ее голос дрожит. – Я не могу… Ты ведь знаешь, что будет… Я убью его!

Харуко улыбается.

– Прикоснись к нему!

И Мари медленно поднимает руку с позолоченными кончиками пальцев, касаясь нежно-зеленых побегов. Золотая магия, вздыхая, по листьям и побегам, сквозь ветви и мощный ствол, вниз, в землю, к корням. Все начинает светиться. Дерево сияет ярко, ярче самого солнца, и его свет заливает пещеру.

Я открываю глаза и встречаюсь с золотым взглядом Ольги. За ее спиной и вокруг нас толпятся десятки девочек и мальчиков. Женщины и мужчины среди них тоже есть, их кожа переливается, как дерево, – как Ольга.

– Дерево решило, – шепчет женщина.

– Она прошла испытание, – бормочет мужчина.

– Добро пожаловать! – шепчут остальные.

– Так и должно быть, – с горечью говорит Ольга и вздыхает.

Она садится под деревом, прислоняется к его стволу и закрывает глаза.

– Давай отдохнем! Путешествие оказалось очень неожиданным и спешным.

– Она – Королева? – слышу я вопрос женщины.

– Это та самая пропавшая фея? – спрашивает мужчина.

– Это ты? – интересуется маленький мальчик.

– Была раньше. – Здесь, внизу, вдали от влияющей на меня магии моих сестер, я просто сама по себе.

Яблоко в моей руке, оно слабо потрескивает, и я чувствую в нем прикосновение силы, но она почти не затрагивает меня. Королеву оно не интересует.

– Мы так много слышали о тебе! – восклицает женщина, восторженно хлопая в ладоши.

– Мари так много говорила о тебе! – добавляет мужчина.

– Тогда вам остается только ненавидеть меня, – легко говорю я, но в горле у меня растет комок.

– Ненавидеть? – удивленно спрашивает женщина, а затем, смеясь, качает головой. – Почему мы должны ненавидеть тебя?

– Потому что… – Я замолкаю.

– Без тебя Мари умерла бы. Ты спасла ее.

– Но она мертва, не так ли? – тихо говорю я.

Улыбка на лице женщины дрожит, она кивает:

– Это было плохо.

Она смотрит на Ольгу, и я чувствую, что женщина относится к ней со скрытой неприязнью.

– Она привела его к нам.

– Охотника на ведьм, – бормочу я, и золотые дети вдруг начинают смотреть на меня с опаской.

– Ты его знаешь? – спрашивает мужчина.

– О да.

– Остерегайся его, – шепчет мальчик. – Потому что он охотится за жизнями фей.

– Я знаю. – Это все, что я говорю, потом сажусь рядом с Ольгой у ствола, синяя книжка в одной руке, надкушенное яблоко – в другой. Трава мягкая, от нее пахнет медом. Все здесь пахнет медом – и хлебом.

– Ты не боишься? – спрашивает мальчик, опускаясь на корточки рядом со мной.

Остальные, внимательно наблюдая за мной, следуют его примеру.

– И да и нет, – отвечаю я, думая о зеленых глазах, выражении симпатии в них и решимости преследовать меня – до самого конца. – Почему он послал тебя спасти меня? – спрашиваю я Ольгу.

– Спроси у него сама, – отвечает она, закрывая веки.

– Спасти? – удивленно восклицает женщина. – От чего?

– Другие ведьмы хотят ее убить, – говорит вместо меня Ольга.

– Почему феи хотят убить ее? – озадаченно спрашивает женщина.

– Откуда мне знать? – вздыхает Ольга. – Да мне, вообще-то, все равно. Для нас, людей, каждая проклятая ведьма, исчезающая с поверхности земли, – благословение.

Мальчик тяжело сглатывает.

– Ты ошибаешься. Они не злые. Харуко создала этот мир. Мари нас спасла.

– Я так и знала, – говорю я, закрывая глаза. – Мари – хорошая, она была такой с самого начала.

– Все феи – хорошие, – говорит мальчик.

Я поднимаю веки и смотрю на него. Он верит в то, что говорит, пребывая под защитой этого золотого мира, где нет ни конца, ни начала, ни голода, ни страданий. Ему неведом ни Северный ветер Ледяной ведьмы, ни огонь Повелительницы драконов, ни змеи Отравительницы. Ему неведомы беды мира.

– А как насчет принцессы, которая упала в колодец и вернулась вся черная, как Золушка? – спрашиваю я, и лица золотых детей молниеносно замыкаются. Я помню, что говорили о ней в доме охотников на ведьм, о ее черной коже и криках в ночи. Она была здесь, она могла, как и они, стать золотым ребенком – и тем не менее стала Золушкой.

– Она была тщеславной и подлой, – говорит женщина.

– Она кричала на Мари, – говорит мальчик.

– Она получила то, чего заслуживала, – подтверждает мужчина.

Я смотрю на золотых детей и удивляюсь, почему они все еще здесь, несмотря на то, что Колодезная ведьма погибла.

– Почему вы не возвращаетесь к своим семьям?

– А зачем? – спрашивает мужчина, поднимая брови. – Здесь у нас все хорошо. У нас есть все что нужно. Нам не надо работать, у нас нет обязанностей.

– Они ведут жизнь без разума и смысла, – ворчит Ольга и демонстративно отворачивается. Золотые дети замолкают.

Я откидываюсь назад.

– Откуси еще кусочек! – шепчет мальчик. – Она бы хотела, чтобы ты знала.

– Знала что? – спрашиваю я, глядя на яблоко в своей руке.

Но он только кивает на яблоко, а потом все они поднимаются и оставляют меня в покое. Я вижу, как они бегут к большой печи. Хлеб, они хотят испечь хлеб. Яблоки и хлеб. Пусть они поют и танцуют… и все, кажется, забыто.

Я подношу плод к губам, чувствую, как Ольга рядом со мной расслабляется, будто только сейчас, когда расстояние до остальных увеличилось, она может свободно вздохнуть. И тогда я вгрызаюсь в плод. Мед, на вкус яблоко словно мед. И дерево берет меня с собой в еще одно путешествие в прошлое.

Я вглядываюсь в мерцающую золотом листву, вижу, как ветви, большие и старые, тянутся в безоблачное небесное пространство. Все выглядит точно так же, как секунду назад, точно так же и в то же время совершенно иначе.

Пахнет смертью.

Даже запах свежеиспеченного хлеба не может заглушить зловоние. Золотые дети, они танцуют, прыгают и играют, как будто вовсе не чувствуют этого. И все же в их блестящих глазах мерцает след паники, который до краев переполняет сердце Колодезной ведьмы.