Всегда считал себя достаточно храбрым и мужественным. В детстве я дрался. Много. Не боялся дать в нос, чтобы заткнуть грязный рот. Мне нравился экстрим. Я прыгал с парашютом и никогда не отказывался сигануть на веревке с какой-нибудь башни. Я взял неоднозначную тему на диплом, а потом и защитил по ней диссертацию в магистратуре Торнвуда. Я не боялся летать. Меня не пугали миллионы угроз после выдвижения на выборы президента. И до сих пор я предпочитал минимальную охрану.

Бравый господин президент до чертиков боялся только своей собственной невесты. Крошечная женщина пугала меня до одури. Утром я отправил ее из кабинета самолета, а вечером сам удрал в потайную дверь. И все потому что мой член-предатель начинал крутиться, как компас у аномальной зоны. Я чуть не взял Лиз прямо в тоннеле. Стоя. У двери.

Наш первый секс был, мягко говоря, дерьмовым. Потом я обещал Бену, что не трону ее до свадьбы. Лиз имела право подумать и принять окончательное решение, пожив немного жизнью моей спутницы. И будь я хоть тысячу раз президент, Торнтон заберет дочь домой, если она передумает.

Я сам предложи такой эксперимент, а теперь сам же срывал его изо всех сил. У меня был совсем другой план. Я хотел соблазнять ее долго и медленно. Хотел изводить ее ласками, оставляя на пике, не давая желаемого, чтобы в день свадьбы она на самом деле хотела меня в мужья, в постель, во всех смыслах. Только меня. И поскорее.

Но пока что мой план рушила Лиза. Легко и непринужденно она сама заставляя меня желать ее так, как… Нет, невозможно сравнивать. Я никого и никогда так не хотел.

Марина…

Нет.

Мои отношения с женой были всегда ровными и правильными. Я полностью себя контролировал, хоть и любил ее безумно. Секс у нас получался отличным. Я всегда был главным в постели, а она отзывчивой и страстной.

Но никогда у нас не отказывал разум в самолете или в гостях.

Наверно, все дело в воздержании. После невольного целибата меня как прорвало. Я хотел трахаться, как дурак. Нужно просто жениться и превратить интим с Лиз в приятную рутину. Уверен, она не будет против. Ее губы и все тело сегодня звали меня, манили. Она наслаждалась нашим безумием, как и я.

Слава богу, мозгов у меня было чуть больше. Они помогли мне удрать. Я бы точно не смог повторить подвиг из самолета, обязательно бы взял Лиз или кончил бы в штаны. Или ей в руку. Или в рот.

— Твою мать, — выругался я, чувствуя, что зашел слишком далеко в своих фантазиях.

— Что-то не так? — тут же уточнила Карина.

Я махнул рукой, стараясь не заострять внимание. Она не настаивала на исповеди, продолжая перечислять мои встречи.

— Сегодня отчет в Совете Федерации. После него можем организовать вопрос-ответ с журналистами. Разумеется, блицем. Разумеется, спросят про невесту.

— Да-да. Конечно. Отвечу, что все правда, влюблен, как пацан.

Карина тут же разозлилась.

— Этого не нужно. Будь сдержан. Пресса сама все дорисует. Не давай им подробностей.

— Знаю. Я пошутил.

— Хватит уже шуток, Андрей. Будь серьезнее. Это важно.

С тех пор, как я познакомился с Лиз все шло кувырком. Я сам себя не узнавал, но не скажу, что меня это расстраивало. Эмоции были скорее положительные, хоть и очень непривычные.

Прошло несколько дней, а я все не мог успокоиться. К Лизе я больше не ездил, но нашел преподавателя, который в авральном режиме готовил ее к ЕГЭ. Он отчитывался мне лично. По его мнению, Лиза сдаст экзамен отлично. Я с удовольствием слушал, как он хвалит ее светлую голову и удивляется глубоким знаниям по истории России. У меня были сомнения насчет МГУ. Я совсем не знал Лизу, и ее уверенность в успехе, признаюсь честно, принимал за хвастовство. И опять я в ней ошибся. Приятно ошибся. Профессор был впечатлен и не скрывал этого.

После разговоров с ним я всегда брал паузу и позволял себе молча улыбаться несколько минут. Теплое чувство, что растекалось по моей душе было очень похоже на гордость. Но она сыграла со мной злу шутку.

Наверно, зря я набрал профессора по дороге на Большую Дмитровку. Он опять хвалил Лиз, не стесняясь превосходных прилагательных.

— Умнейшая барышня ваша невеста, Андрей Михайлович. Приятно слушать ее. Честное слово, я редко встречаю такую глубину знаний даже у поступающих медалистов. А она ведь англичанка.

— Она из Шотландии, — поправил я его на автомате.

— Да-да, конечно. Простите. Но это не столь важно. Она иностранка.

— Да, профессор. Я рад, что Лиз хорошо подготовлена.

— Можете не переживать за ее ЕГЭ. Я лично знаю Елену Григорьеву, они сейчас регулярно занимаются онлайн. Русский и литература на отличном уровне. Не хуже истории.

Я усмехнулся.

— Бабуля у нас крута.

— Она клад, Андрей Михайлович. Педагог от бога. Елизавета взяла у нее все, что могла.

Я снова улыбнулся, чувствуя привычное тепло и гордость. Мы подъезжали и нужно было прервать профессора.

— Боюсь, я должен попрощаться.

— Конечно-конечно, — тут же согласился он. — Всего доброго.

— Думаю, вы достаточно позанимались с Лиз. Или нужны еще уроки?

— Нет. Она вполне справится сама. В этом деле важно не перенапрягаться.

— Хорошо, — большое спасибо еще раз. Всего доброго.

Я повесил трубку, радуясь успехам моей невесты не хуже, чем своим. Не без труда я переключился на совещание в Совете Федерации и проблемы регионов. Особенно Забайкалье и Дальний Восток требовали моего внимания. Там я даже не начинал работу. Все нужно было изучать предметно. Мне не нравились отчеты сенаторов, но и полностью погрузиться в них я пока не мог. Меня ждал Урал. Там последнее время было много перестановок и одно громкое дело. Не менее драматичное, чем история с Верденом. Чуть не пристрелили мера Челябинска из-за очередного передела металлургии.

Я делал пометки на полях по Чите, Владивостоку, Хабаровску, Сахалину, Петропавловску, но понимал, что не успею внедрить туда своих ребят, не успею прозондировать местную коррупцию. Мне необходим второй срок для этого.

Выходя из здания Совета, я снова вернулся мыслями к Лиз. Как будто сам бог послал мне эту безумную девчонку. Ага, сунул прямо в кровать, чтобы я точно женился и пошел на второй срок. Господь великий шутник. Уверен, он мог бы повеселиться именно таким способом.

С другой стороны, совсем не факт, что моя помолвка и скорая свадьба станут для народа сигналом голосовать. Пресса пока высказывалась осторожно, хотя и оценила нежного и внимательного президента.

Я задумался об этом и почти не слушал Карину. А она, кажется, говорила что-то важное. Похоже это касалось журналистов, что облепили проход к моей машине.

— Андрей Михайлович, как прошло заседание?