Но несмотря на это, улицы не опустели. Здесь проворачивали множество темных делишек, и Алиса с Тесаком то и дело ловили на себе пристальные оценивающие взгляды.

Когда первый раз они повстречали пару громил, Алиса опустила голову и ускорила шаг, опасаясь, что в ней могут узнать девушку, и тогда очень вероятно повторится недавний ужас. От кошмарных предчувствий у нее будто заныли все синяки. Но, к счастью, все обошлось, и отойдя подальше, Тесак ухватил ее за локоть, развернув к себе.

– Не суетись, словно мышь, – сурово сказал он. – Не то они слетятся, как пчелы на мед.

– Я просто подумала…

– Знаю о чем, да и немудрено, хоть не твоя это вина. Только ты таким манером работорговцев приманишь. Я-то тебя не брошу, само собой, покуда сил хватит, но лучше бы их поберечь, пригодятся еще.

Алиса пристыженно кивнула.

– Надо уметь за себя постоять.

– Для начала хотя бы не прячь глаза. Будешь держаться как пришибленная – точно пришибут, – посоветовал Тесак.

С тех пор Алиса старалась подражать походке Тесака – шаги широкие, тело напряжено, как сжатая пружина, всегда наготове. Головой он не вертел, но был настороже и не упускал ни единой мелочи. Он бы заметил любую угрозу, даже в сумраке или тумане.

Через несколько часов пути окраины Старого города остались далеко позади, речной смрад порядком ослабел, хоть и не развеялся окончательно.

Шли они то закоулками, то оживленными улицами. Тесак, похоже, знал дорогу, шагал целеустремленно, без единой заминки или раздумья, куда двигаться дальше. Алиса изо всех сил старалась не отставать, не быть обузой, но несмотря на вчерашний отдых, все тело ныло от усталости. Вскоре она совсем запыхалась, и у нее закружилась голова.

Алисе впервые стало стыдно и досадно за свою слабость. Все годы в больнице Тесак верил, что они выйдут на волю. Он тренировался, готовился к этому дню, хотя у него не было никаких причин надеяться.

Родных он не помнил, так что забрать его домой было некому.

У Алисы семья была, но она знала, что от родни помощи не видать. А Тесак был уверен, что однажды они выпорхнут из своих клеток, он не растерял свою силу и ловкость. Она, же, казалось, упустила свой шанс… в который раз. В ушах так и слышалось ворчание Бесс.

Алиса поднажала из последних сил, но вскоре окончательно выдохлась и все сильнее отставала.

– Тесак, – взмолилась она таким слабым голосом, что сама удивилась, как он ее услышал.

Перед глазами все поплыло и, едва заметив, что он обернулся, она прислонилась к стене.

– Прости, прости, – пробормотал он, возвращаясь к ней, – давай-ка перекусим.

Не сходя с места, они уселись на землю. Тесак отломил добрый ломоть хлеба, которым снабдила их Бесс, и протянул половину Алисе.

– Я просто карту вспоминал и отвлекся, – объяснил он.

– Что еще за карта? – промычала она с набитым ртом.

Во рту пересохло, и хлеб с трудом лез в горло.

Тесак постучал по виску.

– Пытаюсь припомнить все границы. Даже если владельцы поменялись, территории наверняка прежние. Одного смотрящего вальнут – другой мигом товар приберет.

– Товар? – спросила Алиса.

– Территорию со всеми делами, – пояснил Тесак.

– Вот как.

Иногда Алисе казалось, что в Тесаке уживаются несколько личностей, по очереди прорываясь наружу. В больнице это не так бросалось в глаза, но здесь, на воле, он менялся, словно прежний уличный бандит брал верх над тем, кем он стал теперь, причем безумие внутри охватывало обоих.

Завидев поблизости пару крыс размером с кошку, явившихся, видимо, на запах хлеба, Алиса застыла как изваяние в надежде, что они пробегут мимо. Крыс она терпеть не могла с самого детства, с тех пор как здоровенный грызун забрался к ним в дом и тяпнул ее во сне за лицо.

Она с визгом вскочила, и все домочадцы гонялись за крысой, пока не загнали в угол. Горничная, тоже Алиса, позже рассказывала, что «хозяин лупил эту мерзкую тварь палкой, пока от нее не осталось только мокрое место».

Алиса никак не могла представить, что ее благопристойный папенька в накрахмаленном галстуке и сверкающих очках способен на такое геройство, но тезка уверяла, что это чистая правда.

Доктор Хорнер, которого пригласили обработать ранку, заявил, что такое поведение для крыс вполне обычное дело: их привлекает запах еды, а от лица как раз едой и пахло. От укуса у Алисы остался маленький шрам, но теперь он исчез под длинным рубцом, избороздившим всю щеку.

Тесак продолжал жевать, казалось, не замечая крыс. Осмелев, твари начали подбираться ближе, и Алиса от ужаса съежилась под плащом.

Когда одна крыса подползла к ногам Тесака, тот отшвырнул ее от себя с такой силой, что она с противным хрустом шмякнулась о стену напротив.

Другая крыса в тот же миг бросилась наутек, оставив бездыханного сородича валяться в пятне тусклого света газового фонаря возле подворотни. Алиса перевела дыхание и доела хлеб, хотя вид размозженных останков не добавил ей аппетита.

– Ну что, пошли? – спросил Тесак. – Я постараюсь идти помедленнее.

Алиса кивнула, они поднялись и продолжили путь по городскому лабиринту. Алиса только диву давалась, как Тесак определяет, где они находятся. Ей все эти улочки казались одинаково мрачными, грязными, провонявшими потом и подгоревшей едой.

В Новом городе улицы были чистые, прямые, пересекались под определенным углом, и у каждой было красивое название: переулок Маргариток или Гераниевая улица. Бесс говорила, что Чеширский живет на улице Роз, но Алисе с трудом верилось, что там растут розы.

Сквозь тусклую пелену, окутавшую Старый город, едва проглядывало солнце. Да и вообще, как отличить улицу Роз от всех прочих, если нет ни одного указателя?

– Идти будем до самого рассвета, а там подыщем местечко и вздремнем пару часов.

– Не на улице? – с надеждой спросила Алиса.

Тесак покачал головой.

– Я разменял несколько золотых, так что можно снять комнату, не привлекая особого внимания.

– В гостинице, – размечталась Алиса, представляя мягкие пуховые перины и горничных, несущих подносы с чаем и булочками на завтрак.

– В этих краях гостиниц нет, по крайней мере там, куда мы идем, – мрачно сказал Тесак.

– То есть это не совсем гостиницы, – внезапно догадалась Алиса.

– Не совсем, – без дальнейших пояснений подтвердил Тесак.

Алиса подумала о том, сколько девушек пропадало каждый день в Старом городе, сколько семей оплакивало своих дочерей, не вернувшихся домой.

В тот день, когда нашлась Алиса, ее мама тоже плакала. Она сжимала дочь в объятиях и сквозь рыдания уверяла, что теперь все будет хорошо, ведь Алиса наконец дома.