– Тес, – упрекнула его Алиса, – зачем надо было воровать? Ты же у того барыги полный кошель золота отобрал!

– Пришлось кое-что прикупить, так что осталось меньше. Опять же, там, куда мы идем, оно еще пригодится. Бесс говорит, когда доберемся до места, к Чеширскому нас пропустят, только если скажем, что мы от нее. Но насколько я помню, по дороге еще много рук придется позолотить.

– Ты помнишь? – переспросила Алиса.

Тесак удивленно посмотрел на нее.

– Да. Почему-то помню.

– Только это, или что-нибудь еще?

– Пока только это. Как будто в нужный момент вспоминается только самое необходимое.

– Что это за вещи? – спросила Алиса.

– Запасы.

Алиса подумала, что их представления о запасах сильно отличаются.

Если бы за ними послали Алису, она бы принесла еду, одежду и одеяла – все необходимое для выживания. Но сейчас перед ней был скорее арсенал.

На полу лежало два ножа, обычный кинжал с обтянутой кожей рукоятью и второй потоньше, как у мясников, с прямым обухом. Несколько мотков веревки разной толщины и длины. Заметив небольшой топор, Алиса покосилась на Тесака, и тот, проследив за ее взглядом, покачал головой:

– Думаешь, он мне что-нибудь напоминает? Нет. Хотя в руку ложится как влитой, прямо как продолжение меня.

На полу лежал еще один предмет, моментально приковавший к себе ее взгляд.

– Это что?.. – указала она, неуверенная даже в том, как правильно произносится это слово, ведь до сих пор видела такое только на картинках.

Тесак снова усмехнулся, и она поняла, что в глубине души, под всей этой кровью и безумием он до сих пор оставался сорванцом, озорным мальчишкой-проказником.

– Да. Пистолет.

– Пистолет, – повторила Алиса. Она бы не так сильно удивилась, признайся Тесак, что он волшебник: – Только королевской гвардии позволено носить такое оружие. Их не выдают даже солдатам, охраняющим Новый город.

Тесак наклонил голову вбок, словно видел ее впервые.

– Ты всегда веришь тому, что тебе рассказывают?

Алиса сразу почувствовала, что сморозила глупость, и покраснела.

– Нет. Раньше верила. Сейчас даже не знаю.

– Алиса, ни полиции, ни военным, ни правительству на слово верить нельзя, – предупредил Тесак. – Они не за твое счастье радеют, им лишь бы тебя приструнить, чтобы заправилам в Новом городе хлопот было меньше. Солдаты вооружены, Алиса, это ясно как день. Просто не выставляют оружие напоказ.

Пускай у солдат и было оружие, но то, что Тесак собирался носить такое при себе, ее не на шутку встревожило.

– Это же запрещено. Пистолет сразу привлечет лишнее внимание, не то что нож.

– Само собой, среди шпаны поножовщина – дело привычное, поэтому с ножами проблем нет, – кивнул Тесак. – Не переживай. Мы его спрячем. На крайний случай.

Алиса с сомнением взглянула на него, но ничего не сказала. Тесак собрал с пола весь арсенал и так ловко попрятал ножи, топор и пистолет под одеждой, что заметить их было невозможно. Веревки оказались в небольшом мешке вместе с какими-то свертками ткани, которых она раньше не заметила.

– А это что?

– Плащи. Ночью они лучше одеял. Их никогда не потеряешь, если вдруг придется уносить ноги. И хотя днем тебя видно издалека, зато в сумерках становишься просто невидимкой.

«Оказывается, он подумал не только о том, как постоять за себя», – подумала Алиса. Ей было так тепло у очага, что совсем не хотелось уходить, как, впрочем, и думать о том, что с ними будет, когда они переступят через этот порог и выйдут наружу.

Если обнаружится, что они сбежали из больницы, их ждет немало неприятностей. Но если Тесака поймают с пистолетом, его пристрелят на месте. Без суда и следствия. Может быть, даже из его собственного оружия. При этой мысли она вскинула голову и уставилась на Тесака.

– Ты чего? – спросил он.

– Ты купил пистолет, чтобы не возвращаться в больницу, – заключила она, и сама удивилась, услышав в голосе обвинение, даже злость. – Ты прекрасно знаешь, если тебя с ним поймают, то убьют на месте.

Тесак кивнул.

– Да. Я же говорил, назад мне дороги нет. Не вынесу даже мысли, что снова окажусь взаперти. И они разлучат нас, Алиса, никто больше не подбодрит через мышиную норку. Нас будут держать порознь, подумать только, это еще страшнее, чем оказаться в клетке. Вот и решил, что выход есть всегда. Для себя я его нашел. И тебе предлагаю.

Она понимала, о чем он говорит: сначала убить ее, из пистолета, ножом, в конце концов голыми руками, главное, не дать им снова засадить ее в клетку.

Сначала он убьет ее, из ружья, ножом или кулаками, как придется, и она никогда больше не окажется в заточении. Наверное, если бы кто-то другой так спокойно заявил, что готов убить своего спутника, она бы пришла в ужас. Но от Тесака это звучало равносильно предложению выйти за него замуж. Это самое большее, на что он мог пойти ради нее, так он показывал, как много она для него значит.

При мысли о возвращении в тюрьму к горлу подкатила горечь. Но все же она не могла решиться принять такое предложение, она ведь еще и не жила толком, как же тут добровольно принять смерть? Еще слишком рано.

– Спасибо, я подумаю.

Тесак кивнул и занялся своими делами. В комнату вернулась Бесс с кожаным ремешком и каким-то красным блестящим предметом на серебряной цепочке.

– Насилу отыскала, – сказала она, как бы оправдываясь за долгую отлучку. – Как сквозь землю провалился.

Алиса взяла ремень, рассеянно обернула вокруг пояса и затянула штаны, не в силах оторвать взгляд от амулета, поблескивающего в свете очага.

– Это тебе, – сказала Бесс. – Когда-то давным-давно, до Очищения, он принадлежал моей пра-пра-пра-прабабушке, настоящей волшебнице. Оберег.

Бесс протянула его Алисе, замершей в нерешительности:

– Что вы, разве можно отдавать фамильные ценности?

Бесс фыркнула:

– Родни-то у меня кроме Николаса не осталось, а от него поди дождись, когда невесту в дом приведет, вот ты, считай, и будешь. Бери, все равно пропадет – мне уж недолго жить осталось, а там украдет кто-нибудь.

Алиса подумала, что ясновидение, должно быть, ужасный дар, если можно увидеть час собственной смерти. Она заметила, как замерли руки Тесака, когда старушка так обыденно упомянула о своей кончине. Значит, не такой уж он бесчувственный. Наверное, в глубине души остались воспоминания о маленьком Николасе и бабушке, которая ничего для него не жалела.

Бесс с легким раздражением снова протянула цепочку, и Алиса взяла ее, внимательно разглядывая драгоценный камень, переливающийся на ладони.

– Это же роза, – сказала она и вдруг на нее нахлынули воспоминания о бесконечных рядах алых роз, растущих в саду, об узоре из роз на платье, в котором она была, когда они улизнули вместе с Дор.