показалось, что он вам нравится, – оправдываясь, сконфуженно пролепетал Вадим.

– Вам показалось? Вам много чего может казаться! Креститесь чаще, Вадим, чтобы перестало казаться! – выкрикнула она с негодованием. Но стоило девушке только закончить эту фразу, как ее резко качнуло, в глазах поплыло, и, потеряв равновесие, она стала падать.

Скротский удержал ее, но толчок Прондопула заставил его подхватить Диану на руки:

– Что с вами? Вам плохо? – спросил он.

Девушка была как в полусне. Попыталась противиться:

– Я сама. Все нормально.

Он опустил ее на землю. Но ноги Дианы подкосились, сознание провалилось. И Вадим снова подхватил девушку на руки:

– Я помогу, – понес в подъезд.

В комнате, в кресле она медленно пришла в себя. Он поднес стакан с водой. Диана отказалась, осмотрелась:

– Что со мной?

– У вас был обморок, – ответил Вадим.

– Обморок? От чего? Я совершенно здорова. Не придумывайте. Где мы?

– Я здесь живу, – сказал Скротский.

– Как я сюда попала? – спросила встревоженно.

– Я принес вас.

– Принесли? – удивилась девушка и тут же поднялась из кресла. – Я пойду.

– Не спешите, – попытался успокоить Скротский. – Успеете. Вас никто насильно не удерживает здесь.

Девушка не ответила. Задерживаться тут она не собиралась. Эти стены давили на нее жутким духом. О Василии узнала больше, чем желала. Он оказался не тем человеком, которого она хотела любить. Пускай все идет как идет. Она выбросит его из головы, точно кошмарный сон. Что ж, в жизни нередко приходится разочаровываться.

Диана сделала шаг к двери и вдруг услышала ровный голос от окна:

– Да, приятного в этом мало. Но креститься не рекомендую.

Она повернула голову. В другом кресле сидел Прондопул с каменным выражением лица. В той же одежде, в какой она видела его первый раз во время ливня.

– Вы тоже здесь? – спросила озадаченно. – Я вас не видела.

– Меня не обязательно видеть. Обо мне надо не забывать, – ответил архидем, не меняя лица, и показал на стул. – Ты можешь сесть.

Девушке что-то тяжелое стало давить на плечи и подталкивать к стулу.

На лице Скротского появилось подобострастие при появлении Прондопула.

– Мне пора идти, – сопротивлялась нажиму Диана.

– Нет, еще не пора, – сказал архидем, едва разлепив губы, и руки на подлокотниках чуть шевельнулись. – В тебе просто говорит потомственное упрямство. Ты не послушала меня, когда я предупреждал, и вот получила результат. Ты думаешь, тебе и сейчас не нужна моя помощь?

– Какая помощь? – У нее не хватало сил оторваться от размытого взгляда Прондопула.

– У тебя свой путь, но ты не можешь найти его, – выговорил архидем.

– Я ничего не ищу, – проговорила Диана. – Я делаю, как считаю правильным.

– Сусанна делала так же, и из-за глупого упрямства избрала неверный путь. Поэтому все ее предки терпят поражение, – произнес Прондопул. – Ты должна прервать цепь поражений. Ты способна преодолеть силу упрямства Сусанны. Все зависит от твоего правильного выбора. Сейчас ты побеждена, но ты должна стать победительницей. Всегда приятнее побеждать, чем проигрывать.

– Кто такая Сусанна? – спросила Диана, не понимая смысла услышанных фраз.

– Это твой дух в твоей прошлой жизни, – ответил архидем. – Упрямство погубило Сусанну, сын ее также был упрям и тоже умер не своей смертью. И так из поколения в поколение. Ты в этой цепи несчастий третья женщина после Сусанны. Только твой правильный выбор принесет твоим потомкам избавление.

Диана вдруг ощутила, как стала погружаться в необычное состояние размягченности и блаженства. Опустилась на стул и почувствовала, как недоверие к словам Прондопула начинает медленно таять. Странно, но его слова больше не вызывали резкого отторжения, хотя и вера в них тоже не спешила крепнуть.

– А кто была вторая женщина? – задала вопрос с любопытством, словно бы уже приняла его прежние утверждения.

– Это тоже был твой дух, только в последующей прошлой жизни, – пояснил архидем и пошевелил пальцами правой руки.

Диана помолчала в раздумье, а затем сильно встряхнула себя, словно сбросила наваждение, и, противясь Прондопулу, сказала:

– Признайтесь, что вы все выдумали.

Архидем взглядом вдавил ее в сиденье стула, тот затрещал под нею. Лицо Прондопула стало непроницаемым. Потянуло холодом.

– Выдумывают люди, когда не могут знать истину или хотят показаться умнее! – ударил по ушным перепонкам голос архидема.

Девушку пробил озноб, пронзило ледяной стынью. Сознание погрузилось в холодную темноту. По лицу стегнул острый ветер минувшего. Она понеслась в пространстве, забывая все, что окружало ее, и забывая себя во всем этом.

Очнулась от неудобной позы, в коей спала на земле. Не разлепляя век, пошевелилась, перевернулась на другой бок. Открывать глаза не хотелось, сон давил на мозг, усталость прижимала к земле.

Ей хотелось забыть обо всем, что с нею случилось в последние дни. Вспоминать было жутко. Но выкинуть из памяти не удавалось. Ее мышцы ныли от недавнего долгого бега. Сон был тревожным, а слух болезненно-обостренным.

Вот сейчас она насторожилась, чутко уловила шуршание шагов по траве. А вокруг глубокая ночь, берег реки и дорога в стороне.

Шаги приблизились, стихли.

Она распахнула глаза. Прямо перед нею блекло маячила женская фигура в длинной тунике. Звездное небо и тишина вокруг. Она узнала эту фигуру, потому что никогда не забывала. Было время, когда изо дня в день неотступно она смотрела на нее, слушала ее голос и подражала ей, ведь ее выбрал Йешуа.

– Мария Магдалина? – вскрикнула она, встрепенувшись. – Это ты? – Сон мгновенно испарился.

– Это я, Сусанна, – устало ответила Мария.

– Люди давно болтают, что ты безумна, – прошептала растерянно Сусанна, протягивая к Марии руку, словно желая удостовериться, что это не сон. И присела на колени.

– Они ошибаются, – тихо отозвалась Мария, коснувшись ее пальцев, будто подтверждая этим касанием, что все происходит наяву, – они не видят собственного безумия. Йешуа был прав, когда предупреждал меня, что так будет. Ты здесь одна?

– Теперь вдвоем с тобой, Мария. – Сусанна торопливо поднялась на ноги.

– Тогда нас трое, – Мария медленно потянула из-за спины пятилетнего мальчика. Тот робко сделал пару шажков вперед и замер, прижимаясь к матери.

Сусанна наклонилась к нему, пытаясь в темноте рассмотреть лицо, и дотронулась до его волос:

– Это сын Йешуа? – спросила с надрывом в голосе. – Сыщики прокуратора допытывались о нем, – предостерегла Марию, распрямляясь. – Три дня назад я чудом унесла ноги от стражников. Меня терзали, принуждали отречься от учения Йешуа. Мне помог левит, который положил глаз на меня. Потом все дни и ночи я бежала сломя голову, оставляла в стороне дороги и людей. Боялась прикорнуть надолго. Пока совсем не выбилась из сил. Свалилась тут замертво.

На Сусанне клочьями висели порванные одежды. Ее ноги гудели от изнеможения.