«Но куда же запропастились мои треклятые сапоги?»

У Микейна не было ни малейшего желания бежать к причалу босиком.

Заглянув под кровать, принц наконец увидел сапоги и вытащил их. Однако, прежде чем он успел их натянуть, раздался стук в дверь. По громкому и настойчивому звуку Микейн рассудил, что к подобному требованию лучше отнестись всерьез. Хоть и принц крови, он оставался восьмилеткой Легионария, и высокое положение почти не давало ему там никаких привилегий.

Бросив сапоги, Микейн выругался и подошел к двери. Распахнув ее, он увидел на пороге гору алого цвета. Анскар ви Донн был в доспехах. Казалось, он в них родился и больше никогда их не снимал. Свой шлем рыцарь держал в руке.

– Принц Микейн, я хотел бы поговорить с тобой перед отъездом.

Не дожидаясь приглашения, Анскар протиснулся мимо принца в комнату и захлопнул за собой дверь.

– Что это значит? – спросил Микейн, стараясь придать своему голосу твердость, подобающую принцу, что было весьма непросто сделать босиком.

– Я хочу, чтобы ты замолвил перед королем слово за своего брата.

– За Канте?

– У тебя есть еще один брат, о котором мне неизвестно? – поднял брови Анскар.

Микейн почувствовал, как у него горят щеки. Он оглянулся на стоящую на столике шкатулку с глиняной статуэткой, изображающей двух обнявшихся мальчиков, – подарок на помолвку от его брата-близнеца.

«Неужели Канте уже тогда замышлял недоброе против королевства?»

– Не понимаю, – пробормотал Микейн. – Тебе же известно, что Канте совершил предательство. Как я ни люблю своего брата, предательство короны, сговор с бунтовщиками не может остаться безнаказанным.

– Но я считаю, что бегство твоего брата не имело никакого отношения к заговору – скорее, он думал лишь о том, как бы остаться в живых.

Микейн нахмурился, стараясь подражать строгим манерам своего отца.

– Что ты хочешь сказать?

– Не далее как колокол назад я узнал о заговоре с целью убить Канте в топях. По приказу из Вышнего. Который должны были выполнить мои подчиненные.

Микейн отшатнулся назад. Наткнувшись на свою кровать, он тяжело опустился на нее.

– Несомненно, ты ошибаешься.

Шагнув к нему, Анскар упал на колено, демонстрируя принцу свою искренность.

– Я уверен, что твой брат скрылся как раз после неудачного покушения. И вот сейчас я пришел к тебе, чтобы ты помог мне заставить твоего отца сойти с этого кровавого пути!

– Вряд ли у меня что-нибудь получится. Хотя сам я и пользуюсь отцовским расположением, про Канте то же самое, к сожалению, не скажешь.

– Я все понимаю, однако во время последнего похода я убедился в том, что твой брат – достойный рыцарь. Разглядел сталь, на протяжении стольких лет скрывавшуюся под пьянством и распутством. Она там есть. Я глубоко уверен в этом. Надвигается война, и два принца под обеими руками короля сослужат нашей родине добрую службу.

Микейн вздохнул, размышляя, как ему быть.

Анскар склонил голову, стараясь подобрать слова, которые убедят принца воззвать к своему отцу. Наконец рыцарь поднял голову, чтобы предпринять последнюю попытку.

К этому мгновению Микейн уже держал кинжал наготове. Он полоснул вирлианца по горлу.

Ошеломленный, Анскар отпрянул назад. Твердые как сталь руки схватились за шею, однако даже они не были настолько сильны, чтобы остановить хлещущую сквозь пальцы кровь. Из горла рыцаря вырвался булькающий хрип.

Микейн с сожалением посмотрел на алое пятно, расплывающееся у него на камзоле. Опять придется переодеваться! Анскар смотрел на него – потрясенный не вероломным ударом, а страшной догадкой.

– Да, это я приказал убить своего брата. Мой отец ни за что не пошел бы на такое. У него слишком великодушное сердце. – Принц стянул через голову испачканный камзол. – Для короля подобное благородство в мирное время можно считать достоинством, однако сейчас, когда надвигается война, это вред. – Он расстегнул крючки кожаной куртки. – Только посмотри, чем обернулась моему отцу подобная доброта. От младшего сына исходит смута. И неважно, по своей воле действует Канте или же он лишь инструмент в чужих руках. А есть еще та незаконнорожденная дочь, которую следовало прикончить, как только у ее матери начал округляться живот. Даже проявленное в память о прежней дружбе милосердие по отношению к рыцарю Грейлину, снова нарушившему клятву, угрожает нашему королевству.

Пробулькав свое несогласие с этими словами, Анскар повалился на каменный пол.

– Отныне вместо милосердия будет смерть. – Микейн вспомнил свое обещание, данное отцу. – Я стану молнией в руках громовержца-отца. Я буду бить туда, где потребуется смерть. Я избавлю короля от необходимости проявлять холодную беспощадность. Вот каким сыном я ему стану!

Стаскивая с себя одежду, принц вдруг осознал, что разглагольствует перед трупом. Снова послышался громкий стук в дверь. Микейн отступил от разлившейся лужи крови.

Со стоном закрыв глаза, он задумался, как ему быть.

– Принц Микейн, это Хаддан! – раздался голос из-за двери. – Со мной Исповедник Врит, принесший срочное известие из Цитадели Исповедников.

«Слава богам!..»

Микейн распахнул дверь.

– Похоже, всем нам перед отлетом нужно решить срочные дела. – Он отступил в сторону, открывая распростертое на полу тело. – Анскар проведал о том, как мы собирались поступить с моим братом.

В сопровождении Врита военачальник быстро вошел в комнату и почесал подбородок, увидев лужу крови.

– Жаль! Анскар был хорошим воином. Я надеялся со временем переманить его на нашу сторону.

Микейн его не слушал. Вопрос был улажен. Вместо этого принц повернулся к Вриту.

– Военачальник сказал, что у тебя какое-то срочное дело.

Исповедник оправился после первого шока.

– Да. До меня только что дошли известия о том, что утерянное оружие, возможно, можно найти в Приоблачье. И Витхаас готовит нам другое оружие.

– Какое еще оружие? – нахмурился Микейн.

Врит объяснил ему, что к чему.

Побледнев, принц бросил взгляд на труп Анскара.

«И я еще считал себя безжалостным…»

Микейн стоял на палубе боевого корабля «Тайтн», названного так по имени бога бурь. Над головой у него завис огромный пузырь, наполненный газом, который шатался из стороны в сторону подобно встревоженной лошади. Стальные тросы, на которых был подвешен корпус корабля, натужно скрипели. Под килем шестипалубного судна на причале суетились люди, готовя его к отправлению.

Рядом такая же суета кипела вокруг второго боевого корабля, «Пивлла», окрещенного в честь гиганта, поддерживающего небосвод. Еще утром только один корабль готовился вылететь в Приоблачье, однако после того, что` король Торант узнал в Цитадели Исповедников, он приказал, чтобы к «Тайтну» присоединился также и «Пивлл». Король намеревался подавить бунт в зародыше.