Берта фон Зутнер больше не верила в то, что гонка вооружений может сдержать стремление развязать войну. Напротив, она пришла к выводу, что гонка вооружений грозит уничтожением всему человечеству. «Для величайшего блага человечества, эта популярная фраза, оправдывающая продолжение войны, утратит свой смысл, если после боя не останется не только ничего хорошего, но и самих людей», – писала она в своем добавлении к книге «Эпоха машин»93.

Для величайшего блага человечества. Вечно эта фраза.

* * *

20 апреля 1887 года комиссар французской полиции был арестован на германской границе. Его подозревали в шпионаже. Французскому президенту Жюлю Греви удалось добиться освобождения комиссара, однако немецкий демарш вызвал взрыв националистических настроений и протестов, в результате правительству пришлось уйти в отставку. Когда в конце мая огласили список нового правительства, в нем на посту министра сельского хозяйства значился бессменный компаньон Альфреда Нобеля в течение двадцати лет – Поль Барб.

Еще в 1885 году Поля Барба избрали в Национальное собрание – от радикальных республиканцев. Предложение министерского портфеля заставило его мгновенно поменять команду и примкнуть к более центристски ориентированным оппортунистам. Радикалы сочли это бесхребетностью. «Для меня его избрание на эту должность весьма приятная новость, – писал Альфред Людвигу. – Таким образом сбылось мое предсказание, ибо я это предвидел с того самого дня, как его выбрали в палату. Он обладает лидерскими качествами, не увидеть которые может только слепой. Думаю, он вскоре станет премьер-министром, министром иностранных дел или военным министром – он прекрасно подходит на любой из этих трех постов. Не верь, что он бросит страну в неподготовленную войну; он не склонен нервничать и принимать поспешные решения, прекрасно умеет оценивать силу противника». В новом назначении Барба Альфред видел лишь светлые стороны. «Оно позволит мне, возможно, добиться прорыва здесь, несмотря на тупость и злую волю чиновников», – писал он в письме Людвигу94.

Теперь Альфред столкнулся с тем, что люди, о которых он ранее не слышал, искали его общества, чтобы приобрести политические выгоды. Сам он мыслил в том же направлении. Похоже, ни один из компаньонов не видел ничего неэтичного в том, чтобы извлечь выгоду для собственных дел из министерского статуса Барба. Альфред почти ежедневно писал министру Барбу, держа его в курсе испытаний бездымного пороха. «Я предупрежу Вас, когда настанет момент действовать, и давление сверху, даже на очень высоком уровне, станет полезным и уместным», – писал Альфред Барбу95. Новое взрывчатое вещество он назвал баллиститом.

Альфред думал не только о французском рынке. Поль Барб имел отношение к еще не реализованным планам строительства динамитного завода в России. Кроме того, через Людвига и Эмануэля Альфред пытался заинтересовать бездымным порохом российское правительство. В Севране Ференбах начал испытания бездымного пороха на русских ружьях. Если все сложится благоприятно, лакомый русский кусочек предполагалось разделить на троих: Людвиг, Альфред и Поль Барб. Это означает, что Поль Барб, министр французского правительства, намеревался частным образом нажиться на продаже уникального военного боеприпаса другой стране, России. Одновременно он ожидал сигнала от Альфреда, чтобы пригласить своего коллегу, военного министра, на испытательные стрельбы в Севране, также в надежде получить заказ. Похоже, ни он, ни Альфред даже не подумали о том, насколько допустима такая двойная игра с точки зрения государственной безопасности96.

Надо сказать, что делами нефтяного товарищества, а также переговорами по динамиту и пороху в Санкт-Петербурге занимался теперь старший сын Людвига 28-летний Эмануэль. Управление машиностроительным заводом в Петербурге взял на себя младший брат Карл. Последний финансовый кризис серьезно отразился на здоровье Людвига, который теперь проводил время в основном на курортах. Его мучили приступы стенокардии, с дыхательными путями тоже все обстояло не блестяще. Ему прописали минеральную воду, ванны, ингаляции. Альфред в категоричном тоне попросил сыновей в дальнейшем держать Людвига в стороне от всяческих деловых баталий97.

Судя по всему, на реабилитации у Людвига появилось время для размышлений, осмысления собственной жизни и жизни семьи. У него возникла идея, которой он пытался заинтересовать Альфреда. Может быть, стоит написать биографию отца, Иммануила Нобеля? Но Альфред об этом и слышать не желал. «У кого есть время читать биографии? – спросил он. – Кто может всерьез интересоваться подобной ерундой?» Как бы то ни было, сам Альфред настолько запаздывал с собственными делами, что никак не успевал поучаствовать, если только речь не шла о «кратком описании». Он привел Людвигу пример:

«Разве не все этим сказано?» – вопрошал Альфред в разгар своей круговерти с новым порохом98.

Его радость по поводу того, что у него в компаньонах министр Франции, оказалась недолгой. В октябре 1887 года разразился скандал вокруг коррупции, который два месяца спустя привел к отставке нового французского правительства. Зять президента Жюля Греви, сидя в своей конторе в Елисейском дворце, потихоньку продавал орден Почетного легиона и другие знаки отличия за немалые деньги. Кризис заставил уйти самого президента, и в декабре 1887 года главой страны стал новый республиканец, дорожный инженер Сади Карно, остававшийся на этом посту последующие семь лет99.

Что же касается министра сельского хозяйства Поля Барба, которого в оппозиционной прессе изображали не менее коррумпированным, чем президентский зять, то он вернулся на свое место в Национальном собрании100. Там он вскоре обнаружил новые способы наживаться на своем высоком положении. У Альфреда Нобеля будет еще немало поводов пожалеть о тех возвышенных словах, которые он произносил об этом человеке.

* * *

«Главный недостаток: отсутствие семьи», так написал Альфред о себе в письме Людвигу. Одинокая жизнь на авеню Малакофф мучила его больше чем когда бы то ни было. Он пришел к горестному выводу, что единственные люди, неравнодушные к нему в повседневной жизни, – это его прислуга, получающая за это жалованье. В его доме царила пустота, которую он мог заполнить лишь размышлениями. Бывает ли более горькая судьба? Это и есть признание за все труды, за всю ту доброту, которую он проявлял к ближним?101

Два события уходящего года более всего способствовали его унынию. И к обоим имела прямое отношение Софи Хесс. Два разоблачения, которые шокировали и скомпрометировали Альфреда. Все началось еще в мае. Альфред давно уже задавал Софи вопросы касательно невероятного уровня ее расходов. Он никак не мог понять, что именно в ее повседневной жизни обходится ему так дорого. Никакие дорогостоящие привычки не могли этого объяснить. Как он сурово выразился в письме в марте 1886 года: «Теперь не прошло еще и трех месяцев, и Ты проглотила 29 810 франков [примерно миллион крон на сегодняшний день], включая приложенное. Я уверен на все сто – настолько-то я знаю Тебя, – что на черный день Ты не откладываешь ни гроша, но мне представляется, что весь Ишль кормится рентой за мой счет. Это эксплуатация чистейшей воды»102.