— Не существует ничего, что ты можешь предложить мне взамен, что стоило бы дороже нее!

В возникшее напряжение ворвался низкий голос Тормента.

— Если ты отпустишь ее, я не стану стрелять тебе в голову.

«Это была достаточно веская угроза», подумал Дариус. И конечно же, Тормент не собирался открывать огонь — слишком уж был велик риск попасть в женщину, промахнись он хоть на чуть-чуть.

Симпат начал отступать к конюшне, утягивая вампиршу за собой.

— Я перережу ей горло…

— Если она так дорога для тебя, как ты утверждаешь, — сказал Дариус, — как ты сможешь пережить ее утрату?

— Лучше ей умереть вместе со мной, нежели…

Бам!

Когда прозвучал выстрел, Дариус с криком рванул вперед, несмотря на то, что не мог поймать пулю Тормента своими руками.

— Что ты наделал! — закричал он, когда симпат с женщиной повалились в общую кучу.

Промчавшись по траве, а затем, упав на колени, Дариус взмолился, чтобы она оказалась цела. С колотящимся в горле сердцем, он протянул руку, чтобы скинуть с нее мужчину…

Когда молодой симпат, перекатился на спину с остекленевшим взглядом, устремленным в небеса, в самом центре его лба зияло идеально круглое, черное отверстие.

— Дражайшая Дева-Летописеца…, — выдохнул Дариус. — Вот это выстрел.

Тормент опустился рядом на колени.

— Я бы не нажал на курок, если бы не был уверен.

Они оба склонились над женщиной. Она также не моргая взирала на галактику выше, бледными застывшими глазами.

Ее горло было все же перерезано?

Дариус ощупал ее через легкую, бывшую когда-то белой ночную сорочку, пропитанную частично засохшей и частично свежей кровью.

Слеза, выкатившаяся из ее глаза, замерцала как серебро в лунном свете.

— Ты спасена, — сказал Дариус. — Ты в безопасности. Тебе ничего больше не угрожает. Не горюй.

Когда взгляд ее бледных глаз встретился с его, сквозившее в них отчаяние было столь же холодным, как зимний студеный ветер, и таким же отстраненным.

— Мы вернем тебя туда, откуда ты приехала, — поклялся Дариус. — Твоя семья должно быть…

Ее голос был не чем иным как карканьем, доносившимся из ее горла.

— Вам следовало застрелить меня вместо него.

Как только прозвучала цифра один, Хекс материализовалась в гостиной дома, подумав, что предположения о засаде оказались верны — целая толпа убийц как раз начала подниматься. Столкнувшись лицом к лицу с ближайшим лессером, она понимала, что действовать нужно быстро.

Элемент неожиданности в бою срабатывает всего раз, а над ней и ее командой было четырехкратное превосходство в численности…, тем более, что пистолеты тут были бессильны. Может они и пригодились бы, будь мишени неподвижны, а здесь не было ни одной такой. Руки, ноги, тела — все смешалось, когда Братья, Джон и Куин приступили к аналогичным действиям, что и она — выбор первого попавшегося новобранца и выбивание дерьма из их задниц в стиле Брюса Ли.

В левой руке у Хекс был зажат кинжал, в то время, как правой она нанесла точный хук убийце прямо перед ней. Быстрый удар сопровождающийся треском костей отправил парня в нокаут, и когда он врезался в противоположную стену, Хекс отняла правую руку и нацелилась острием кинжала в центр его груди…

Внезапно, ее запястье перехватил Бутч.

— Позволь мне.

Встав между ними, он сосредоточил взгляд на убийце и начал приближать к нему свой рот. Медленным, размеренным вдохом он приступил к вытягиванию сущности из его тела — отвратительное облако, на подобии дымка втягивалось из лессера в Бутча.

— Господи… Боже…, — выдохнула она, когда убийца, у которого только что было тело, превратился в груду пепла.

Когда Бутч закачался и привалился к стене, словно ему трудно было стоять на ногах, она взяла его под руку.

— Ты в порядке…

Пронзительный свист Джона привлек ее внимание и очень вовремя — на нее мчался еще один лессер, уже замахнувшись сжатым в руке ножом. Благодаря Джону, она пригнулась вниз и рванула вперед, перехватывая широкое запястье и беря контроль над оружием, нанесла удар, всадив нож под ребра убийцы.

Яркий свет, громкий хлопок.

Хекс приступила к следующему.

Она была в самой гуще сражения, мастерски нанося удары руками и ногами. И несмотря на то, что ей удавалось двигаться со скоростью миля в минуту и уничтожить еще одного лессера, она понимала, что все это не шло ни в какое сравнение с тем, что проделывал Бутч. Она не понимала, что именно произошло, но готова была спорить на что угодно, что для врага это была особенная смерть.

Продолжая в том же духе, она вынула ножи, крепившиеся к голенищам и передней части бедер. Выводить из строя было ее коньком, ведь перед тем как убить, она зачастую оставляла послания. И в действительности, когда она оставляла позади себя стонущие тела, Бутч проводил зачистку, вдыхая и превращая в труху тех, за кем они сюда явились.

Прокладывая себе путь, нанося кинжалами удары новобранцам, она обнаружила, что засматривается на Джона и… черт. Ему вполне подошло бы прозвище истребитель.

Он, словно специализировался на сворачивании шей — как сама смерть приближался к врагу, делал захват, затем мощный рывок…

Удар, обрушившийся на ее плечо пришел из ниоткуда, откинув ее к стене, и выбив нож из руки, пока перед ее глазами мелькали звезды прямо как в Веселых мелодиях[91].

Убийца, ударивший ее, рванул вперед, хватая с окровавленного пола выроненный ею кинжал, и зажав его в руке нацелил на нее.

Она буквально в последнюю секунду ушла влево, поэтому вместо нее он продырявил стену, вонзив лезвие в гипсокартон. Пока лессер пытался его выдернуть, она развернулась и нанесла удар в брюшную полость запасным кинжалом, проворачивая его в нижней части кишечника проделав в нем дыру.

Встретившись с его шокированным взглядом, она произнесла:

— Что, неужели ты думал, что у меня не найдется второго ножа? Дебил.

Она ударила его по голове рукояткой второго кинжала, и когда тот рухнул, выдернула первый кинжал из стены. Звуки борьбы и ударов разносились по всему дому, но она двинулась мимо них, сосредоточившись на поиске тех, кто отбился от стада.

Один из убийц вылетел через парадную дверь, вырвавшись на свежий воздух.

Она дематериализовалась наружу, прямо на его пути. Он как будто вошел в роль одного из «Трех уродов»[92] и развернулся, остановившись. Она улыбнулась.