Вирд знает, что Перо смерти будет петь дальше:

Но сердца брата я не коснусь!

Сердца брата я не коснусь!..

Сегодня он убьет своего «прочтенного» – Вирд знает…

Элий растопырил пальцы, направив их на Вирда, и узкие, черные, острые, как лезвия, сплетенные из… крови Итара стрелы слетели с них… Вирд создал заслон огня, но стрелы пролетели насквозь невредимыми, не помогла и попытка отклонить их воздушным потоком – они не изменили направления ни на дюйм. Сердце не успело сделать удар, пока продолжалась эта борьба. Вирд вскинул «Перо смерти», отбивая стрелы и заслоняя себя, но, став на мгновение жидкими, они ртутью обтекли, обогнули его меч и, продолжив полет к цели, вонзились ему в плечи, ноги и мочку правого уха. Кровь Итара утратила плотность, кислотой обжигая внутренности ран. Вирд заорал от боли, одновременно понимая, что Итар не собирается его убивать, хотя и может… просто желает причинить ему боль…

Вирд падает на колени, сцепив до скрежета зубы, задерживает дыхание, сосредотачивается на песне меча:

Я ветер, кружащийся в буре, пылающая на солнце сталь,

я принесу тебе славную победу.

Во мне песня жизни и смерти, ради жизни я кровь проливаю.

Ему удалось залечить раны на руках и ногах достаточно быстро. «На равных!..» – вспомнились слова Элия. «Я – Мастер Путей, ты мне не ровня!» – зло думает он, ударяя по Разрушителю воздушным смерчем. Элия с силой отбросило в сторону и ухнуло об землю, как тогда на пляже с Элинаэль…

Не давая Разрушителю опомниться, Вирд направляет молнию в то место, куда упал Итар. Он не попал… вернее – его противник умудрился выскользнуть, нет… не переместиться, а с быстротой меча Мастера Оружия, промелькнув смазанной тенью, оказаться в двух шагах от Вирда, оплетая его вязкими и тягучими туманными щупальцами, заворачивая в кокон. Меч бесполезен против тумана: кажется, будто эти щупальца пьют его силу. У Вирда кружится голова, взгляд затягивает кровавая пелена, он – беспомощен, не способен пошевелиться… разум затуманивается… Боль обжигает всю кожу, словно миллиарды раскаленных пыточных игл вонзаются в него. Вирд, сделав усилие, приоткрыл веки и заметил, что Элий стоит, согнувшись и тяжело дышит – тоже чувствует эту боль, но не ослабляет хватки.

Вирд призвал туман перемещения… он не мог ни разорвать, ни растянуть, ни разрезать щупальца, опутавшие его, но мог оказаться в другом месте… И у него вышло!.. Белесый клубок остался там, где только что было скручиваемое болью тело Вирда. Элий пришел в себя так же быстро, как и он.

Они одновременно, словно один – отражение другого в зеркале, делают совершенно одинаковые движения, развернувшись корпусом, оттолкнувшись одной ногой и крутанувшись на другой, вскинув ладонь свободной от меча руки в ударе, покоряющем ветер, заставляющем воздух стегануть противника невидимой плетью, их одинаковой силы направленные потоки встречаются над головами – и раздается гром. Вирда и Элия отбрасывает на несколько ярдов друг от друга.

Вирд ощутил свою боль, а мгновение спустя эхом отозвалась и боль Элия…

Он не сразу почувствовал свои руки, как и не сразу понял, что выронил «Перо смерти». Поблескивая в лучах утреннего солнца, меч лежал в трех шагах от него.

Вирд поднимается, повинуясь бессознательному чувству опасности, падает, перекатывается в сторону, избежав удара Итара – шквала острых каменных осколков, оказывается около клинка, хватается за рукоять… слышит песню, чувствует силу, пульсирующую в жилах:

Направь меня, и станцуем с тобой,

я остр, как слово, и быстр, как молнии сполох.

Проклятье на устах твоих пробужденному Врагу человека,

стало силой на моем острие,

что пронзает камень сердца,

а лезвием плоти сталь разрезает, как ткань.

Не останавливая движение ни на долю мгновения, Вирд плавно встает на колени, отпрыгивает и, оказавшись на ногах, бежит, огибая Итара справа. Они все еще сражались на оконтуренном расщелиной пятачке земли… Битва ушла куда-то в сторону, предоставив их друг другу. Вокруг никого не было видно…

Итар, наступая поочередно то правой, то левой ногой, открывает провалы перед Вирдом, но Вирд продолжает бежать, чудом перескакивая, огибая и минуя их. В это мгновение ему в самом деле кажется, что у него есть крылья, и только благодаря им он не лежит сейчас на дне одной из этих ям с переломанными конечностями.

Элий зарычал, повторив трюк с выброшенными посредством пальцев стрелами из черной крови. Вирд не дает им себя коснуться: он стоит неподвижно, пока они не оказываются почти у самого его носа, и тогда с быстротой молнии сплетает заслон, точно такой же, какой окутывает сейчас Город Семи Огней – изящный, сложнейший по технике сочетания Путей, но легко подвластный ему, действующему во второй раз и в меньших масштабах. Стрелы врезаются в заслон, обмякают, словно расплавленные восковые свечи, и растекаются по поверхности щита… Вирд тут же движется вперед, передвигая и защиту. Он оказался прямо перед Элием… на длину меча… Кровь кипит в жилах, меч жаждет крови, но и твердит при этом упрямо:

Сердца брата я не коснусь…

Вирд знает, что это всего лишь песня, которую он сам же и вкладывает в свой меч, им же созданный… Он также знает… что «Перо смерти» право… Он чувствует боль Элия, как свою, отчаянье Элия, как свое, неистовую жажду разрушения, как собственную рану… Если Элий умрет…

Сердца брата я не коснусь… –

твердит меч, зазвенев и завибрировав от соприкосновения с клинком Итара.

Элий не должен погибнуть… так… Элий мог бы жить… Мог бы сражаться… Он мог бы быть другом Вирду, братом… Если бы его любили, если бы он не был так одинок. Если бы гнев не заменил ему все… и всех… Он силен, он смел, он прав в своем гневе, он – это Вирд, предавшийся жажде разрушать. Вирд – это Элий, еще не потерявший что-то важное, что-то тонкое, неощутимое: то, что сдерживает огонь, не позволяя пожрать душу…

Сердца брата я не коснусь…

Снова удар, блеск и звон стали. Его сердце еще бьется, еще может любить, еще способно измениться… лишь пепел больше не станет гореть…

Сердца брата я не коснусь…

– Так коснись не сердца! – во все горло орет Вирд, перехватывая меч обеими руками, замахиваясь и с разворота нанося плоский рубящий удар, одновременно блокируя выпад Элия не мечом, а сгущенным воздухом…

Вирда обжигает его кровь… Она, вопя, вцепилась, впилась, въелась в плоть… вернее – в сталь клинка… который был сейчас частью Вирда… такой же частью, как рука… Голова Элия запрокинулась, и черный поток хлынул из перерезанного горла… Элий хрипит, заваливаясь…

Вирд ощутил восторг… болезненную радость, сладостную боль разрушения… и в этот миг Вирд… умер.

Эрси Диштой

Комната, которую предоставили Эрси во дворце Атаятана, опостылела ему почти так же, как та каморка на верхнем этаже Здания Совета. Хотя в последнее время перед похищением ему разрешалось выходить из Здания Совета, а здесь он должен был довольствоваться четырьмя стенами и сорока квадратным ярдами между ними. Еще в его распоряжении два больших и удобных (не таких, конечно, больших и не настолько удобных, как у Эбонадо) кресла. Один диван, который служит ему и кроватью для сна, один стол и полка с пятнадцатью томами поэзии… Почему именно поэзии, Эрси не имел ни малейшего понятия – он поэзию ненавидел и готов был слушать стихи разве что положенными на музыку и исполняемыми талантливым певцом…