В январе 1942 года в Берлине состоялось совещание руководителей немецкой военной промышленности, на котором обсуждался вопрос, почему сорвался блицкриг. Выступивший на этом совещании начальник военно-экономического управления генерал пехоты Томас сказал следующее: «Раннее наступление зимы в России, упорство русского солдата и ошеломляющие достижения русской военной промышленности привели к тому, что полный крах России, как ожидало верховное командование, не наступил».[641]

Понимая, что имеющихся сил у вермахта недостаточно для наступления на широком фронте, верховное командование вооруженных сил Германии должно было решить — какие операции оно может осуществить в летней кампании 1942 года. Потеряв в зимней кампании, по меньшей мере, 50 дивизий, гитлеровская Германия стала интенсивно перебрасывать войска с Запада на Восток Из 36 дивизий, находившихся во Франции на 1 декабря 1941 года, 6 дивизий было отправлено на Восток; на большее гитлеровское командование не рискнуло — приходилось считаться с возможностью открытия второго фронта на Западе. Всего же для восстановления потерь и стабилизации фронта Гитлеру пришлось к апрелю 1942 года перебросить на Восток из других ранее оккупированных стран и из Германии 39 дивизий, шесть бригад и большое количество маршевых пополнений.[642]

Но главным делом для Гитлера и его окружения была работа по собиранию всех сил Германии и ее сателлитов для войны на Восточном фронте. С неимоверным напряжением работала германская промышленность. Шел непрерывный набор в вермахт, который в свою очередь восполнялся мобилизацией рабочих на производствах Франции, Бельгии, Чехии и других государств, оккупированных фашистской Германией. Профашистское правительство Франции во главе с Петеном выплачивало на содержание оккупационной армии 400 млн. франков и около 1,5 млн. рабочих работало в промышленности Германии, которая продолжала все «брать у Франции и не давать ничего взамен»[643]. Если до поражения под Москвой Германия в основном переваривала добычу, захваченную у Франции в виде запасов готовой продукции, то сейчас она стала требовать увеличения выпуска военно-промышленной продукции. Одновременно немцы издали указ о закрытии всех предприятий, «деятельность которых не была необходимой для военной машины Германии».[644]

Несли тяжелую ношу и другие сателлиты фашистской Германии, чьи лидеры связали свою судьбу с Гитлером и теперь они поневоле должны были участвовать во всех военных акциях фашистского вермахта. В феврале 1942 года в Будапешт прибыла большая немецкая делегация во главе с генералом Томасом, и итогом переговоров явилось обязательство венгерского правительства сформировать к лету 1942 года 10 легких пехотных дивизий, одну танковую и одну кавалерийскую дивизию, и 6 дивизий для оккупационных целей, а всего 18 дивизий для Восточного фронта[645]. В эти же сроки Румыния должна была выдвинуть на Восточный фронт 24 дивизии, но фельдмаршал Кейтель, побывавший в Будапеште и Бухаресте, потребовал от правительств большей мобилизации военно-экономических ресурсов этих стран для подержания ведения войны Германией. Однако, несмотря на увеличение вооруженных сил Германии и дополнительное привлечение большого количества войск сателлитов, немецкое командование пришло к выводу, что оно все же не располагает достаточными силами, чтобы решить поставленную на лето 1942 года задачу путем одновременного наступления на всех трех направлениях, как это было летом 1941 года.

Давая оценку Красной Армии, гитлеровское командование считало, что она исчерпала свои резервы в сражениях за Москву и теперь они скованы в районе Смоленска. Зимние успехи советских войск в районе Харькова — Изюма — Барвенкова Гитлер объяснял не силой русских, а, главным образом, малочисленностью занимаемых этот участок германских войск Верховное командование вооруженных сил Германии прогнозировало, что Красная Армия попытается осуществить два вероятных альтернативных оперативных решения — развить наступление из района Смоленска на Запад и Юго-Запад. Другие варианты не рассматривались.

После долгих раздумий, и обсуждения с близким окружением целей войны на 1942 год, Гитлер окончательно утвердился в мысли перенести центр вооруженной борьбы с Советской Россией на юг, где результатом германских побед должно было стать овладение нефтяными промыслами на Кавказе, что одновременно привело бы к глубокому разрушению транспортных магистралей, связывающих Москву с южными регионами, и вовлечение Турции в раздел Кавказа и в войну против Советского Союза[646]. Гитлер все еще не растерял своих «провидческих качеств», и в него слепо продолжало верить близкое окружение и генералы вермахта, безоговорочно принимавшиеся за выполнение его приказов и распоряжений.

Немецкое командование поставило перед собой далеко идущие цели. Оно не сняло с повестки дня основную цель восточного похода — разбить Советскую Россию, сформулированную еще в плане «Барбаросса». Выступая 15 марта 1942 года на праздновании дня памяти героев, Гитлер заявил, что в течение лета 1942 года Красная Армия будет полностью уничтожена[647]. Об этом же Гитлер говорил 3 апреля 1942 года в беседе с Антонеску: «В это лето, — похвалялся он, — я решил продолжать как можно глубже преследовать русских для их окончательного уничтожения. Американская и английская помощь будет не эффективна, так как новые поражения русских приведут к потере связи с внешним миром. Они потеряли самых лучших солдат и технику, а теперь они только импровизируют».

5 апреля в войска вермахта, действовавшие на юге советско-германского фронта, поступила директива за № 41 в которой говорилось: «Зимние операции в России приближаются к концу… Как только метеорологические условия и характер местности создадут благоприятные предпосылки, немецкое командование и войска, используя свое превосходство, должны захватить в свои руки инициативу, чтобы навязать противнику свою волю. При этом должна преследоваться следующая цель: окончательное уничтожение вооруженных сил Советского Союза и лишение страны важнейших военно-хозяйственных центров, с захватом или их уничтожением».[648]

Однако единого мнения на эту летнюю кампанию у высшего командного состава гитлеровской Германии не было. Главнокомандующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Кюхлер предлагал отказаться от захвата Кавказа и на первом этапе предстоящей летней кампании он предлагал сосредоточить на северном участке советско-германского фронта, с целью захвата Ленинграда[649]. Такой же позиции придерживался и командующий 6-й армией фельдмаршал Рейхенау, считавший, что с переносом усилий с севера на юг возникнет серьезная угроза флангам германской армии, и он уклончиво сказал Гитлеру, что «если вы приказываете, мой фюрер, 6-я армия начнет наступление, но она будет маршировать не под моим командованием».[650]