Один лесоруб привел с собой девочку лет тринадцати.

— Меня зовут Флинн, сударь. Моя дочь Уонда иногда охотится вместе со мной. За метки я ее не выпущу, но если дать ей лук и посадить у порога, то сами увидите, она не промахнется.

Меченый взглянул на девочку. Высокая и простоватая, ростом и силой она пошла в отца. Воин подошел к Сумеречному Плясуну и снял с седла тисовый лук и тяжелые стрелы.

— Сегодня они мне не понадобятся.

Он указал на окно под самой крышей Праведного дома.

— Попробуй отодрать пару досок и стрелять оттуда, — посоветовал он.

Уонда взяла лук и убежала. Ее отец поклонился и отошел.

Следующим, хромая, приблизился рачитель Джона.

— Напрасно вы ходите с больной ногой, сидели бы в помещении. — Меченому всегда было не по себе рядом с праведниками. — Вы не можете носить грузы или копать канавы, а значит, только мешаете.

Рачитель Джона кивнул:

— Я лишь хотел взглянуть на укрепления.

— Они выдержат, — ответил Меченый с уверенностью, которой вовсе не чувствовал.

— Выдержат, — подтвердил Джона. — Создатель не оставит нас без защиты в доме Своем. Вот почему Он послал вас.

— Я не Избавитель, — нахмурился Меченый. — Никто меня не посылал, и никто не знает, чем кончится эта ночь.

Джона снисходительно улыбнулся, как взрослый невежественному ребенку:

— По-вашему, это простое совпадение, что вы явились в час великой нужды? Не мне решать, Избавитель вы или нет, но вы здесь, как и все мы, потому что такова воля Создателя, а Он ничего не делает без причины.

— И по какой же причине Он наслал на ваш поселок горячку?

— Я не говорю, что знаю Его промысел, — спокойно ответил Джона, — но мне известно, что Он есть. Однажды мы оглянемся и поразимся своей слепоте.

* * *

Когда Лиша вошла в Праведный дом, Дарси устало сидела на корточках рядом с Вайкой, промокая ее горячий лоб влажной тканью.

Лиша подошла к ним и забрала у Дарси тряпку.

— Ляг поспи, — посоветовала она, увидев неизбывную усталость в глазах женщины. — Солнце скоро сядет, и тогда нам понадобятся все силы. Иди. Отдохни, пока можешь.

Дарси покачала головой:

— На том свете отдохну. На этом — буду работать.

Лиша посмотрела на нее, кивнула и достала из кармана фартука темную смолку в вощеной бумаге:

— На, пожуй. Завтра придется несладко, зато ночью не захочется спать.

Дарси кивнула и принялась жевать смолку, пока Лиша, склонившись, осматривала Вайку. Травница сняла бурдюк с плеча и выдернула затычку.

— Помоги ей сесть.

Дарси приподняла Вайку, чтобы Лиша могла напоить ее снадобьем. Вайка закашлялась, но Дарси потерла ей шею и помогла проглотить лекарство.

Лиша встала и оглядела бесконечные ряды распростертых тел. Перед уходом в хижину Бруны она обработала самые страшные раны, но еще много костей предстояло вправить, много ран — заштопать, не говоря уже о том, чтобы дать лекарство десяткам бесчувственных тел.

Она была уверена, что совладает с горячкой, если у нее будет время. Возможно, в некоторых случаях болезнь зашла слишком далеко и будет сопротивляться или сведет больных в могилу, но большинство ее детей поправится.

Если они переживут эту ночь.

Она подозвала добровольцев, раздала лекарства и объяснила, чего ждать и что делать, когда начнут поступать раненые.

* * *

Рожер настраивал скрипку, наблюдал за работой Лиши и ее помощников и чувствовал себя трусом. В глубине души он знал, что Меченый прав и надо пользоваться своими сильными качествами, как любил повторять Аррик. Но прятаться за каменными стенами, пока другие принимают бой, от этого было не легче.

Не так давно ему и в голову не пришло бы отложить скрипку и взять оружие, но ему надоело прятаться, пока другие умирают за него.

Если он когда-нибудь сможет поведать историю о битве за Лесорубову Лощину, она переживет его внуков. Но какова же его собственная роль? Игра на скрипке в укрытии не стоит даже строчки, не говоря уже о строфе.

Глава 31

Битва за Лесорубову Лощину

332 п. в

На переднем крае стояли лесорубы. Они привыкли валить деревья и таскать бревна, и плечи их были широки, а руки бугрились мышцами, но некоторые, как Седой Йон, давно миновали пору расцвета; другие же, как сын Рена Линдер, еще не вошли в полную силу. Они стояли бок о бок в переносном круге и сжимали влажные топорища. Смеркалось.

Три самые жирные коровы Лощины были привязаны к столбам в центре площади, за лесорубами. От снадобья Лиши они крепко спали стоя.

За коровами располагался самый большой круг. В нем стояли те, кто не мог сравниться грубой силой с лесорубами, зато их было больше. Почти половину из них составили женщины и даже девочки лет пятнадцати. Они угрюмо стояли рядом с мужьями, отцами, братьями и сыновьями. Меррем, дородная жена мясника Дага, поигрывала меченым тесаком, готовясь пустить его в ход.

Дальше была замаскированная яма, а за ней — третий круг у входа в Праведный дом. В нем с длинными копьями стояли все, кто был слишком стар или хил, чтобы сновать по грязной площади, в том числе Стефни.

У всех было меченое оружие. Те, кому предстояло сойтись с демонами в ближнем бою, соорудили себе круглые щиты из крышек от бочек, расписанных заградительными метками. Меченый изготовил только один щит, остальные были вполне приличными копиями.

На краю загона за мечеными столбами стояла артиллерия — дети немногим старше десяти с луками и рогатками. Некоторым взрослым достались драгоценные петарды или хрупкие склянки Бенна, начиненные пропитанной жидким огнем ветошью. Маленькие дети держали фонари с козырьками от дождя, чтобы поджигать снаряды. Те, кто отказался драться, ютились с животными под навесом в глубине загона, укрывавшим праздничные огни Бруны от стихии.

Многие, в том числе Энд, взяли назад обещание воевать и спрятались за метками, несмотря на презрение товарищей. Меченый ехал по площади на Сумеречном Плясуне и видел, что многие с тоской и страхом поглядывают на загон.

Подземники поднялись. Раздались крики, и многие дрогнули, их решимость ослабла. Страх угрожал победить жителей Лощины еще до начала битвы. Скупые советы Меченого, куда и как бить, — ничто по сравнению с целой жизнью, полной трепета.

Меченый заметил, что Бенн трясется. К его дрожавшему бедру прилипла штанина, мокрая отнюдь не от дождя. Воин спешился и встал перед стеклодувом.

— Бенн, почему ты здесь? — громко спросил он, чтобы все слышали.

— Из-за