– Когда твой процесс трансформации завершится, можешь рассказывать Марте всё, что сочтёшь нужным. И, спасибо за понимание.

– Алан, я хотела бы выйти на улицу. Это возможно? – спросила я, затаив дыхание.

– Если только ненадолго, – немного подумав, ответил Алан. – Если твоё тело будет изменяться дальше в соответствии с прогнозом наших биологов, то, примерно, через месяц, мы сможем с тобой перебраться на нашу базу в Подмосковье. Там ты сможешь тренироваться на улице.

На улице – это хорошо. Тренироваться – не очень хорошо, но надо… Выдержать бы, ещё, этот самый месяц.

Месяц я выдержала, сама не знаю как, если честно. Первая неделя для меня была просто кромешным адом. Внутренне я постоянно бунтовала и сопротивлялась нынешней моей действительности. Это было, пожалуй, самое сложное – внутренне принять, что мой мир никогда уже не будет прежним: ни я сама, ни Алан, ни наша с ним жизнь – ничто не будет как раньше.

Каждый день моё тело покрывалось сотней синяков и порезов. Каждый день я смотрела в глаза мужа и ненавидела его всё больше. Но надо отдать ему должное, в его взгляде никогда не было превосходства или садисткого огонька, только сосредоточенность и, пожалуй, страх. Этот страх мелькал в них всякий раз, когда я очень сильно вскрикивала от боли или приходила в себя после обморока. Но он его очень быстро подавлял и, вновь, я видела жёсткий взгляд военного, стремящегося к своей цели. Как бы плохо или больно мне ни было, он ни разу не сделал мне поблажки, ни разу. Как же мне не хватало тепла, простого человеческого тепла и поддержки! Только контроль и дисциплина, дисциплина и контроль.

А ночи, как же я их боялась! После изматывающего дня, когда в голове проносятся его жёсткие замечания и окрики, а уши, помнят свист кнута (да, ему ещё неоднократно приходилось использовать его в качестве мотиватора), ощущать его нежные прикосновения, его жаркие губы – было психологически невыносимо. Постепенно он стал всё изощрённее в своих ласках и заставлял моё тело вопреки моему желанию откликаться на них. И это было особенно унизительно для меня. Ненавидеть и получать удовольствие одновременно. О-о-о, это ещё та пытка, я вам скажу! Лаская меня ночами, он, словно, переносился в наше прошлое, словно ничего с нами не произошло, словно не было монстра. Он шептал, что любит меня, что не может без меня жить. Его глаза пылали такой страстью и отчаянием, что не поверить ему было невозможно.

А на утро меня встречал всё тот же жестокий тренер-мучитель. Без эмоций, без жалости. Тотальное подчинение или кнут. Иногда у меня было очень чёткое ощущение, что я схожу с ума. У моего мужа раздвоение личности! Нет, правда. Я просто не понимаю, как он может так разграничивать: себя – тренера и себя – любовника?

И постепенно мне всё же пришлось играть по его правилам, иначе, мне бы точно понадобился бы психиатр. Теперь, мои реакции на Алана – тренера и Алана – мужа кардинально отличаются. Во время тренировок я его ненавижу, подчиняюсь и боюсь. А ночью, я отсекаю от себя все, что было днём, и принимаю его любовь, не сопротивляясь. Я позволяю себе погружаться в пучину его страсти и получать удовольствие. Наверное – это было правильным решением, потому что его ласки, – это единственное доступное мне сейчас удовольствие. И как он когда-то сказал, – это мой единственный допинг.

***

С каждым днём моё тело становится, всё сильнее и выносливее, постепенно меняясь.

Через неделю после того, как изменились глаза, и появились когти, у меня стали изменяться уши. От внутреннего зуда и боли я вновь «лезла на стену»! Но на этом спецэффекты не закончились. Меня постоянно мучили «галлюцинации»: чей-то шёпот, слишком громкие технические звуки приборов, движение воды по трубам и тому подобное. Но самым мучительным был очень громкий и неприятный писк и скрежет, которые мы иногда слышим на концертах при неправильной работе микрофона. От этого звука голова буквально раскалывалась, и хотелось залить уши свинцом. А когда подобные приступы случались со мной во время тренировок, вообще не описать словами. Моментальная дезориентация и потеря концентрации, боль и паника, а в этот момент Алан наносит очередной удар, который требовалось отразить! После пары не очень приятных ситуаций, Алан, слава богу, временно отменил боевые тренировки, заменив их нагрузкой на тренажёрах.

Все звуки, которые я слышала в тот период, особенно «галлюцинации» были реальными, так, меняясь, уши начинали слышать по-новому. Когда уши окончательно изменились, «глюки» сразу не пропали. Понадобилось более недели, чтобы научиться управлять своей звуковой чувствительностью! Для этого нужна была концентрация и контроль над телом, чтобы не сойти с ума от гвалта в голове. А о какой концентрации может идти речь, если моё тело беспрерывно ощущает мучительные боли и нестерпимый зуд (особенно во время медитаций)? Но мотивация у меня была самая высокая – я очень хотела спать! В этот период мне вкалывали сильнейшие снотворные, потому что иначе заснуть было невозможно, и это не смотря на то, что я спала в комнате Алана со звукоизоляцией! Но изменяющийся организм очень быстро «сжигал» лекарство, и выспаться, совершенно, не получалось.

После мучительных тренировок слух, наконец-то, пришёл в норму. Теперь, я действительно слышала звуки, доносящиеся из других тренировочных залов, которые были мне недоступны три недели назад. Но, главное, теперь, я могла усиливать или уменьшать свою звуковую чувствительность, что позволило мне больше не сходить с ума от непонятных и громких звуков каждую минуту.

А во время боевых тренировок острый слух начал помогать мне, предугадывать движения Алана. Естественно этому тоже надо учиться, одного только слуха и зрения здесь не достаточно. Но учитель у меня хороший, – знания вбиваются ежедневно и в большом объёме.

Внешне уши тоже изменили свою форму: кончик стал острым, а само ухо чуть вытянулось вверх. Но эта форма лишь отдалённо напоминает уши эшров, ведь отличительной их особенностью является раздвоенный кончик. Так что, как бы я не изменилась, за свою они меня не примут никогда.

***

Больше всего я ждала, когда у меня появятся клыки. И вовсе не потому, что я жаждала укусить Алана (хотя и это тоже), а потому, что быть без зубов, словно старая карга мне совсем не нравилось. Все гадали, как у меня будет происходить преобразование зубов в клыки. А всё оказалось очень просто: старые резцы и соседние с ними зубы просто выпали! Это случилось на третьей неделе моей трансформации и радости мне не прибавило. Ведь, только что закончились мои мучения с ушами, и я мечтала о передышке, а у меня оказался марафон.

Вы помните, как у вас резались зубы, когда вы были маленькими? Нет? А я, теперь, помню. Сильнейший жар и ломота в челюстях преследовали меня неделю! Питаться я практически не могла, а тренироваться, не смотря на эти «прекрасные» ощущения была должна. Так что пришлось перейти вовсе на жидкую пищу, что не очень приятно. От сильного жара меня постоянно: то лихорадило, то знобило, а голова ничего не соображала, так как тоже болела нещадно. А слюни, фу, они же текли без остановки! На тренировках приходилось надевать хлопковую маску, закрывающую рот, со сменным впитывающим вкладышем. Никогда не дрались с подгузником на лице, нет? А я дралась… Как же это унизительно! И неудобно…