Она подняла голову. Это уже не была руина. Ее однокомнатная квартира размещалась в старой каменице. Нереставрированной, но не разваливающейся. Восемь этажей и косая крыша. Когда она пришла сюда, на третьем этаже была только гора мусора.

Мужчина возьмет вареники.

Трубы, может, и протекали, окна плотно не закрывались, кровать была неизменно прогнутой, но она любила свою квартиру. Квартиру с ванной.

Ванной, которой еще вчера не было. Так же, как и кровати.

Она везде видела людей двух типов. Первый был нормальный и не стоил внимания. Второй — куда интереснее, лучше всего было видно, когда она закрывала глаза. Все выглядели тогда, как облака цифр, клубящиеся в неописуемых формах. Эти облака можно было модифицировать. Она умела это делать. Несколько раз сделала, но это не принесло ей удовольствия — она не видела в этом смысла. Копание в них доставляло ей неприятные ощущения.

Откуда она знала, что мужчина выбрал вареники? Она точно не могла увидеть этого с такого расстояния. Он шел, сгорбленный, с тарелкой бесплатных вареников. Почему не бесплатной отбивной? Или тарелкой чего-нибудь еще. Она могла сделать так, что он выкинет вареники и вернется за отбивной. Достаточно было чуть больше десятка цифр. Понимание, что она способна на такое, что может поменять его решение, казалось ей отвратительным.

* * *

Люди все еще выходили из терминала. Они жмурились, спотыкались, хотя асфальт перед домом был ровный, как стекло. Группа волонтеров ждала следующих прибывших, вела их к компиляторам, объясняла правила.

Марыся бóльшую часть дня просто ходила по улицам, пытаясь поймать отстраивающийся город на горячем. Не получалось: процессы проходили слишком медленно. А может, это происходило, только когда никто не смотрел? После обеда она увидела двух строителей. Они укладывали кирпичи, слой за слоем, укрепляя их специальным раствором. Строился новый дом. Она даже не думала, откуда она знает, как их зовут и что они делают. Она была абсолютно уверена, что за этот процесс ответственно другое, неизвестное ей явление. Если бы таким образом, кирпич за кирпичом, возрождалась вся Варшава, строителями должны были быть все вокруг, и строили бы они долгие годы.

Никто, кроме нее, этого, кажется, не замечал. Потому что она была другой.

Почему они этого не видят?

А может, это сумасшествие? Может, этого нет?

Достаточно щелкнуть пальцами. Она запрограммировала это все в своей голове. Щелчок пальцами как автодетонатор.

* * *

Ночью пришел Себастьян. Пришел и без слов лег рядом с ней в кровать. Обнял ее и заснул, как будто его не было всего несколько минут. Откуда он знал, где ее искать? Откуда знал, что должен найти именно ее? Они никогда раньше не виделись.

Вместе с ним пришли и цифры, заставляющие полюбить его. Она не уничтожила их, только спрятала их подальше. На потом.

Она уже не спала.

* * *

За завтраком она разговаривала с Себастьяном. Точнее, слушала его. Он рассказывал о новой работе, о том, что, может, они наконец переедут из этой квартиры в кое-что побольше, потому что он уже не может тут, она, наверное, тоже. Говорил так, как будто они жили здесь долгие годы, а ведь это был их первый совместный завтрак. Первый разговор. Он все еще жмурился, даже в этой темной клетушке. Она смотрела на него как на привидение. Он был таким же, как остальные. Как и все, он не видел того, что видела она. Он не помнил. Они все не помнили.

Цифры пробивались в ее голову. Кричали, чтобы она тоже не помнила. Обещали простой, организованный мир с новым прошлым, новыми воспоминаниями и новым счастьем.

— Что бы ты сделал, — перебила она его, — если бы вдруг оказался среди людей, которые совсем тебя не понимают? Которые кажутся тебе чужими?

Он посмотрел на нее поверх яичницы.

— Поменял бы компанию.

— Это не вариант. Тебе некуда бежать. Все другие. Везде.

— Можешь остаться одиночкой. Или адаптироваться. — Он проглотил кусок и присмотрелся к ней. — Ты же не говоришь о себе, правда? Ты последнее время странно себя ведешь.

Она инстинктивно отрицала.

Можно ли вот так просто избавиться от нежелаемого дара? Можно ли изменить себя, удалить элемент, мешающий адаптироваться? Его ни у кого не было. Наверное. Зачем, для чего ей все это в голове? Что с ним делать? Неужели понимание делает человека счастливее? Совсем наоборот! Невежды — самые счастливые в мире люди. Тогда зачем так мучиться? Зачем помнить?

Она сможет. Она была в этом абсолютно уверена. Это так просто, как щелчок пальцев. Как переставить несколько цифр в собственной голове. Она видела их и могла это сделать.

— Мне надо пройтись.

Она встала из-за стола и вышла. Вот так просто.

Тротуар блестел влагой, из Облака падали тяжелые капли. Дождь. За эти годы она забыла, что это. Она закрыла глаза и подняла лицо, позволяя каплям касаться ее кожи.

Он прекратился так же резко, как и начался. Из-за Облака уже вышло Несолнце. Стало теплее.

Она шла по улице. Проходила мимо людей, но не обращала на них внимания. Прогулка нужна была, чтобы принять решение.

Простое, как щелчок пальцев.

Асфальт нагревался, местами можно было заметить облака пара. Пахло свежестью. Марыся вдохнула ее. Запах влаги, земли, растений, запах детства освободил водопад воспоминаний со времен, когда волнения были минутными и пропадали без следа. У нее сжался желудок. Папа был прав. Варшава — это лучшее место для жизни. Стоило пройти через все это, чтобы сюда попасть. Стоит также этот путь закончить. А закончить его можно только одним способом. Это просто, как щелчок пальцев.

Сквозь чистый воздух просвечивали небоскребы Центра. Пока что над ним возвышался незаконченный Дворец культуры, но скоро это изменится. Она могла попробовать понять этот мир, крутить в голове прошлое и будущее равно настолько, насколько помнила и то, и другое. Вплоть до конца ее последнего цикла дня и ночи. Могла открывать смысл, медленно уходя в безумие. У нее был выбор, и она должна была сделать его быстро, пока не закроется окно ее возможностей. Или окно иллюзий. В конце концов… какая разница?

Прощай, папа.

Она щелкнула пальцами.

Оставайся серым, серый человек. Она должна была задавать вопросы, чему-то удивляться. Мысль, что нечто очевидное утекает от нее, не давала ей покоя. Только вот что это было? Люди на еще влажных тротуарах, магазины, кафе, машины, цветные рекламы — в этом не было ничего удивительного. Странной могла показаться сама жизнь на оживленном Кольце Чёток, нанизанном на невидимую нить гравитации. Но это испытали все вокруг.

Нет, это давно уже никому не казалось странным. После Перемен прошло уже девяносто лет, Кольцо Варшава функционирует стабильно и безопасно.

Значит, спокойствия ей не давала параноидальная способность во всем искать проблемы. Над этим стоит поработать, это может поднимать ПО.