Его вдруг осенило — как будто кто-то снял с его сознания еще одну заслонку. Один человек не пробьется, но десять или двадцать — уже да. Часть этих людей пострадает, а может быть, даже умрет… что-то отодвинуло от него эти мысли, они перестали быть важны. Кто это сделал? Что это сделало? Он не чувствовал ничьего присутствия, как раньше, когда проходил Зов. Это что-то другое, что-то изнутри.

Ему не надо было ложиться. Достаточно было закрыть глаза, чтобы его окружали галактики профилей. Он выбрал один и перекодировал его, потом сделал то же самое с другим, третьим… и так далее. Слишком медленно. Но он уже знал другой способ, в сотни раз лучший. Что-то приказало ему это сделать или это его собственная идея? Парадоксально, но одно не исключало другого. У него не было ни сил, ни желания думать об этом. Ни даже времени. Он выбрал как можно больше профилей, сколько мог охватить за один раз. И сделал в них лишь одно изменение. Такое простое, что даже не должен был сосредотачиваться.

Открыл глаза.

Ждал.

* * *

Бухгалтер поднял взгляд на выпуклый экран компьютера. Вместо цифр на нем выскакивали дрожащие буквы сообщений.

— Останавливаются фабрики, — прошептал он.

Вольф не реагировал, утонув в собственных мыслях. Он сидел, пряча взгляд под шляпой. Казалось, он не замечал ничего вокруг.

— Никогда не останавливалось больше чем одна, — громче добавил бухгалтер.

Что-то изменилось.

* * *

Что-то изменилось. Марыся встала и подошла к решетке. Она не могла сказать, что ее обеспокоило. Это был звук или только предчувствие? Может, иллюзия? Нет, точно становилось тише. Звуки, которые она уже перестала замечать, потому что они были всегда, сколько себя помнила, и именно их она считала тишиной, — вдруг они стихли. Тишина стала еще тише.

Она уже знала, чувствовала это, но знание приходило из источника, который не могла назвать, но хорошо его знала. Через несколько минут она выйдет из камеры, и ее жизнь изменится до неузнаваемости. Она уже не увидит близких, не вернется домой. Для нее начнется новая жизнь.

* * *

Вечный гул и грохот стали другими, словно тише и сдавленнее. Казалось, воздух сгустился и подавил звуки, но это было что-то другое. Новый звук заменил старые.

— Никогда еще… — Бухгалтер хотел что-то сказать, но передумал.

Через Межуровень прошел настоящий рокот. Воздух дрожал, пол тоже дрожал, как будто где-то рядом должна была вот-вот распасться какая-то гигантская машина. Структура начала рушиться. Из пассажа доносились крики испуганных людей. Дым сигары в недвижимой сморщенной руке поднимался то вправо, то влево, послушный волнениям воздуха.

Спустя минуту грохот начал стихать, пульсировать, распадаться на составляющие на разных частотах. Сотрясания стали слабее, крики снаружи — нет.

Бухгалтер замер с ручкой над числом девяносто семь.

— Уже? — спросил он тихо.

Вольф погасил в пепельнице выкуренную до половины сигару.

Бухгалтер смотрел в книгу, исписанную на три четверти. Было столько свободных страниц, столько места на еще неизвестные числа, на подытоживания и прогнозы. Он посвятил этой задаче тысячи циклов. Правая рука превратилась в потертый держак для ручки, взгляд стал датчиком для расшифровки исписанных строк, а мозг — вычислительной машиной. Это произошло не без помощи кодировки. Он больше ничего не умел делать. Не хотел больше ничего делать. Не знал, что мог бы. Это тоже произошло не без помощи кодировки.

Он записал в конце строки ноль.

И закрыл книгу.

Харпад не надеялся на что-то подобное. Ожидал человек двадцать, ну может пятьдесят, которые ворвутся в Крепость, перебьют охранников и освободят пленных. Всех пленных, чтобы создать больший хаос. Тогда ему оставалось бы добраться вместе с Марысей до Стыка и открыть шлюз. Ну и, конечно, убедить ее, чтобы она пошла с ним. Что бы он стал делать, если бы она все-таки отказалась? Пошел бы без нее? Эта часть плана была самой трудной.

Вопрос временно пришлось отложить. Пока что обрадованная толпа толкала его, тянула узкими коридорами Крепости. В тюремной части толпилась, наверное, сотня людей, а еще одна толкалась в проходах. Он слышал их, видел через Структуру. Скольких он закодировал? Двести? Триста? Приятная, хоть и проблемная неожиданность. А теперь они все обнимали его, хлопали по спине, целовали. Что-то кричали ему, но слова утопали в шуме. Мужчины, женщины, подростки безумно радовались его освобождению. Он пытался вырваться, развернуться и пойти на уровень ниже, к Марысе, но ничего не получалось. Он плыл, подхваченный человеческой рекой, в неизвестном направлении. Не могло быть и речи, чтобы войти сейчас в транс и сделать еще одну перекодировку.

Он добрался до кабинета Вольфа, переполненного людьми. Никто ничего не разрушал, на полу не лежали тела погибших в борьбе, как он боялся. Ни Вольфа, ни его амбалов не было. Из выхода на террасу слышались крики толпы. Что там произошло?

Люди вокруг Харпада менялись, но все упорно тащили его в одном направлении. Никто его не держал, не дергал и не толкал. Однако попытки развернуться или остановиться не давали результата. Он был вынужден идти вместе со всеми.

Они не повели его к выходу. Повернули в сторону террасы. Они расступались, а их глаза странно сияли.

Паника появилась тогда, когда он все понял. Он не видел никаких тел, потому что всех жителей Крепости скинули с террасы! А сейчас то же самое сделают и с ним. Он дернулся назад. Это ничего не дало, никого не остановило. Он встретился с мягким сопротивлением. Закрыл глаза, отчаянно пытаясь войти в транс. Не выходило. Попробовал дотянуться до ближайших профилей. Это он мог сделать даже сейчас. И сделал. Сорокалетний мужчина за его спиной остановился, не зная, что с ним произошло. Девушка слева огляделась вокруг, удивленная. Но она и так была слишком далеко, чтобы что-то предпринять. Медленно, слишком медленно! Отмена последних изменений таким образом ничего не даст. Он перекодировал пятерых, но вместо каждой пары рук сразу появлялись новые.

Он уже был на террасе, ограждение неотвратимо приближалось. И вдруг натиск остановился. Вокруг стало пусто. Он осмотрелся. Его взгляд встретился с теми, кто боготворил его. А потом он посмотрел вниз. Они стояли везде: на земле, на трубах, на контейнерах, на помостах над пассажем. Тысячи лиц, смотрящих на него. Тишина разлилась и охватила всю толпу. Он не помнил, чтобы когда-либо, даже Наверху, слышал такую тишину. Что тут случилось? Кто это сделал? Он только закодировал их, чтобы они пришли и открыли все камеры. Кто мог так быстро дописать коды, привести его сюда и поставить перед толпой? Кто приказал этим внизу собраться и чего-то ждать?

Все затаили дыхание, чтобы не нарушать тишины. Ждали его слов.

Это озарение — информация из ниоткуда. Он должен был уже к этому привыкнуть. Но не мог. Его осеняло неожиданно, давая информацию, которой он совсем не запрашивал.