— Помнишь маму?

Марыся нахмурила лоб и посмотрела в сторону.

— Немного.

— Мы вернемся туда. — Харпад обнял ее. — Вернемся. Только я освобожусь от этого проклятого наноБ.

— У меня осталось только три банки «ВитЭли».

— Можешь добыть еще?

— Нет, если Зов не скажет мне идти на ту фабрику. Если пойду без него, другие остановят меня. Они откуда-то знают, кто может войти, а кто нет. Когда-то я пыталась, меня выгнали. Но если ты умеешь кодировать, почему не закодируешь сам себя?

* * *

Это был не первый раз, когда он плакал, увидев дочь. Теперь он это помнил. Радовался, что ее нашел, забывал, находил ее снова и снова радовался.

— Мы уже пробовали. — Марыся обнимала отца. — Мы прошли через Умиральню, но потом не получалось войти в Стык. Ты говорил что-то о наноID, что его слишком мало.

— Мне нужно больше этого напитка.

— Сегодня ты выпил предпоследнюю банку.

* * *

Это был не первый раз, когда он плакал, увидев дочь. Теперь он это помнил. Радовался, что ее нашел, забывал, находил ее снова и снова радовался.

— Зачем нам снова туда идти? — спросила она. — Почему мы не можем жить тут?

— Там настоящий… — Харпад закашлялся, — …настоящий мир.

— Почему он более настоящий, чем этот? Я не несчастна здесь. Мне есть что делать, я кому-то нужна.

Харпад искал ответ.

— Это ссылка, — сказал он наконец. — Здесь нет солнца, нет пространства… Здесь нет… закона.

— Зато Наверху есть закон! Это он сослал нас сюда. Почему ты хочешь вернуться?

* * *

Короткие пухлые пальцы точно управлялись с ручкой. Очередные цифры и буквы покрывали бумагу. Четыре миллиметра высоты, миллиметр отступления между строками. Бухгалтер посмотрел на экран компьютера, на котором каждые несколько минут появлялись новые данные, добавлял, умножал в памяти, после чего записывал результат в книгу. Следующий цикл подходил к концу, из складов приходили данные о принесенных трофеях. Примитивная сеть служила только для этой цели. Данные приходили постоянно, однако можно было заметить усиленное движение каждые восемь часов. Разные фабрики начинали и заканчивали смены в разное время, однако по какой-то непонятной причине раз в восемь часов наступала кульминация.

Бухгалтер записал еще одно число и остановился. То, что он только что записал, не соответствовало планам. Максимально не соответствовало. Он отложил ручку и начал барабанить по клавиатуре. На экране появились архивные данные.

Вольф погасил сигару в пепельнице и обернулся в кресле в сторону бухгалтера. Клацанье означало проблемы.

— Нехватка. — Бухгалтер выровнялся и посмотрел на Вольфа поверх толстых стекол очков. — Многократная нехватка.

* * *

Рука робота потянула за собой пучок проводов, проезжая над темным стеклом в плоском ящике. Насадка, которой заканчивалась рука, брызгала водой. Тонкая струйка с огромной силой резала стекло, как будто это было масло.

Харпад смотрел на свои руки, перекладывающие элементы на длинный стол, откуда их забирал кто-то другой, и вкладывал в отверстие машины. Та с визгом заглатывала элементы и спустя минуту выплевывала их с другой стороны с отшлифованными до блеска краями. Цех наполнял шум машин и звяканье новых элементов.

Он посмотрел под ноги. Стоял на выпуклости — слишком правильной, чтобы она была случайной. Круг диаметром тридцать сантиметров отшлифовали тысячи подошв, однако можно было заметить в нем какие-то отверстия, сейчас залепленные грязью. Гнездо для крепления машины. Когда-то на этом месте стояла машина, а сейчас Харпад выполнял ее работу.

Новые стеклянные элементы величиной с коммуникатор собирались в углу контейнера, потому он забрал их все. И остановился. Его сосед стоял возле стола с опущенными руками. Выглядел как отключенный робот. Харпад хорошо знал этот отсутствующий взгляд неподвижных глаз. Как видеокамеры, ожидающие следующей задачи. Тот тоже стоял на металлическом кругу.

Харпад огляделся. Все, кто был вокруг, стояли на металлических кругах или рядом с ними. Когда-то всю эту работу выполняли машины. Они пришли в негодность или люди оказались дешевле в эксплуатации? Если они износились, значит, безвозвратно износиться могли и другие ключевые элементы Кольца. Значит, это все не вечно.

Механическая рука все еще резала стекло. Что случится, если я перестану работать?

Работник рядом посмотрел на Харпада так, что его проняла дрожь. Кто смотрел этими глазами? Не человек.

Он как можно быстрее переложил стекла и пошел к концу конвейерной ленты, где две женщины складывали конечные продукты в коробки. Зачем? Это же обычные черные стеклышки. Он взял одно и покрутил в руках. Края гладко отшлифованы, а на одной стороне виден был логотип «Унитра». Он поднес его к лампе. Свет просвечивал насквозь, слабо, но достаточно, чтобы понять, что в самом стекле ничего нет. Размер, вес и его вид вызвали у Харпада иллюзию, что он держит в руке коммуникатор. Но это только стекло!

Он почувствовал на спине чей-то взгляд. Он обернулся и наткнулся на взгляды десятков пар глаз. Он был уверен, что еще немного, и за ним придут, потому быстро двинулся в сторону выхода.

На месте, где он только что стоял, уже работал кто-то другой.

Незаменимых людей нет.

* * *

— Половина — это однодневные. — Марыся присматривалась к отцу. — Некоторые становятся такими сразу, внезапно и без причины.

Харпад закончил есть колбасу с гриля.

— А матери с маленькими детьми?

Она задумалась.

— Нет, они нет. — Она показала на продавца с грилем. — Он тоже нет. Продавцы и дети — нет. Может, надо делать что-то полезное, чтобы не стать однодневным? — Она подала ему банку. — Последняя.

Харпад кивнул. Он размотал ткань.

— «ВитЭли», — прочитал он. — Я видел такие в клубе Вольфа. Только некоторые могут это пить. Они хорошо следят за этими банками.

— Если регулярно пьешь, Зов пропадает.

Харпад выпил до дна и смял банку.

— Сегодня идем к Стыку, — сообщил он. — Я попробую открыть шлюз.

Марыся положила руку ему на плечо.

— Я не могу. Я же говорила…

— Тут миллионы людей, сотни миллионов. Элиза найдет кого-то для опеки над детьми.

— Она… для меня как мать. Я почти не помню, что там Наверху, — грустно сказала она. — Здесь мой дом, моя семья.

— Я! Я — твоя семья.

— Ты не понимаешь, — покачала она головой. — Я провела здесь много циклов.

— Семь лет. — Харпад почувствовал, как слезы собираются на глазах. Он встал и посмотрел на нее сверху. — Как ты можешь?! Ты даже не знаешь, через что я прошел, чтобы… — Он замолчал, набрал воздух, чтобы успокоиться. Сел. — Для меня прошла неделя. Сейчас, когда я все вспомнил… Это все случилось только что, пару дней назад. Мы были в зоопарке, искали свиней. Ты смеялась, что в зоопарке нет свиней. Тебе было девять лет. Ты помнишь маму?