Мы долго и горячо обсуждали увиденное каждым из нас, пытаясь понять, что за чудо попало к нам в руки на этот раз. Получалось, что панцирь, пробуждаемый потоками света, струящимися в наших телах, начинал управлять ими и, возможно, примешивал к ним какие-то свои силы, рождающиеся в неведомом металле и тысячах отверстий, пронизывающих его. А возможно, и связывал их с мудростью миров, струящейся в бесконечности, которая, впитанная Полусферой, растекалась затем по земле. Все это, разумеется, расширяло и усиливало уже открывшиеся в нас способности к познанию сущего и открывало новые, неведомые прежде.

Эти мысли настолько раззадорили и воодушевили нас, помышлявших о длительном отдыхе, что мы уже решили было начать сборы в следующее путешествие, чтобы как можно скорее приобщиться к мудрости подобно древним паломникам. Саид, с некоторых пор способный воспарять высоко над землей и видеть невообразимые дали, заявил, что сможет проложить маршрут к великому городу. Мы были весьма удивлены столь самоуверенным заявлением, однако все последние события и особенно видения вполне позволяли ему поверить. Вновь облачившись в панцирь и зажегши лампу, он, как и в первый раз, впал в блаженство, в котором, однако, пребывал недолго. Вцепившись вдруг пальцами в нагрудник, он устремил вдаль напряженный взор, словно разглядев сквозь пелену времен благословенные стены Ирема. Некоторое время он был совершенно неподвижен, затем слегка перевел дух и отрешенно, словно в полусне, произнес:

– Аллах посылает нам благословение в награду за терпение, которое нам надлежит проявить. Место, о котором здесь сказано, многие столетия то освобождалось самумами от песков, то вновь заносилось ими. Последние несколько лет ветры дули так, что пески значительно отступили, а в нынешний сезон сгонят их настолько, насколько это вообще возможно. Такое явление происходило лишь несколько раз за всю историю Руб аль-Хали, и сейчас Аллах, словно именно для нас, повторяет его. Нам следует подождать восемь месяцев, и последующие пять-шесть лет будут как никогда благоприятны для наших поисков.

– Ты видишь это место? – спросил Ахмед.

– Оно лежит в глубине пустыни, но окружено несколькими оазисами. Я не вижу его, но чувствую дыхание каждого его участка и земель, что его окружают, вплоть до побережий восхода и заката.

– Что же нас там ждет?

– Там – пусто. Великий город давно прекратил свое существование, намного раньше, чем Мемфис. Караванные пути проходят далеко от него. Лишь в оазисах могут обитать люди, да и то временно.

– Ты сможешь определить путь к нему?

Вместо ответа Саид почти на ощупь подошел к столу, на котором стояли блюда с угощениями, и, перевернув два из них, принялся царапать на них острием кинжала какие-то узоры. Мы, алчно столпившись вокруг, изумленно наблюдали, как под его рукой рождаются две карты – обычная и звездная. Искусство и уверенность, с которыми он выводил их, поражало нас. Поразительным было и то, что он рисовал их почти одновременно, изображая маленькие фрагменты на обеих поочередно.

– Откуда ты знаешь, что и где рисовать? – не удержался Ибрагим. – Ведь ты не видишь ни самого места, ни звезд!

– Я чувствую дыхание каждого участка той земли, причем чем дальше, тем более мелкого. И еще чувствую дыхание звезд, падающее на них. Ведь звезды светят и днем, но их затмевает солнце, поэтому мы их не видим. Но они посылают на землю свое дыхание, которое оставляет следы на ее дыхании, и это позволяет мне точно соотносить обе карты между собой.

– А ты уверен, что ты чувствуешь именно эти дыхания, а не что-то другое, и что это чувство – не видение?

– Я чувствую дыхание того, что вижу, чувствую дыхание звезд, которые вижу ночью, и его следы на дыхании земли. Они точь-в-точь похожи на то, что я чувствую сейчас, разумеется, без панциря – не так явственно. И я много раз проверял свои чувства. Например, я сейчас могу точно так же нарисовать такие же карты для подземелья или любого другого места, которое я знаю, и затем проверить себя. Силы, которые я для удобства называю дыханием, везде одни и те же, и они не подведут меня.

Изумив нас в очередной раз, Саид закончил наконец выводить на серебре причудливые линии и замысловатые узоры из точек и, сняв панцирь, попросил меня найти карту Аравии. Когда же мы сличили их, нас покинули всякие сомнения. Ибо карта Саида не только повторила ее, но и оказалась гораздо более точной, отразив все поправки к старой карте, сделанные многими путешественниками, пользовавшимися ею, да к тому же – намного более четкой и понятной. Также Саид более точно изобразил путь солнца и расположение звезд над ним и очень логично отметил и объяснил последовательность их изменения в течение года и на десятилетие вперед.

После многословного и обстоятельного совета, который продолжался несколько дней, мы решили начать подготовку к путешествию в Руб аль-Хали на поиски таинственного Ирема, которое решено было предпринять в названный Саидом срок. Ибо для такого трудного и, как мы все чувствовали, весьма продолжительного путешествия подготовка должна быть самой кропотливой и тщательной, и имевшееся в нашем распоряжении время было весьма кстати.

Начали мы с того, что расспросили многих людей, которые могли хоть что-то знать о тех местах, разыскивая их через своих знакомых и их знакомых, собрали множество карт и описаний. Однако все они лишь подтвердили описания Саида, да и то, как выяснилось в дальнейшем, оказались весьма неполными. Вообще же о тех местностях знали мало, поскольку из-за суровости условий там почти не было поселений и караванные пути пролегали на значительном удалении. Эти места не посещали даже разбойники, потому что там некого было грабить, а скрываться там от преследований означало идти на верную гибель в жестоких песках. Тем не менее то, что мы таким образом узнали, помогло нам определить, чем и в каких количествах нужно запастись, сколько нанять помощников, как построить само путешествие и, если понадобится, длительное пребывание там. Кроме того, нам удалось разыскать и нанять в проводники нескольких бывших соратников по военной службе, которые участвовали в походах по тем краям и неплохо их знали. Все остальное время мы занимались заготовкой всего, что надлежало взять с собой. Не забыли мы, разумеется, и навестить близких перед дальней дорогой и на всякий случай сделать распоряжения по поводу своего имущества.

И вот в назначенный день караван, груженный всем необходимым, покинул Дамаск, направляясь на юг, в глубь полуострова в сторону великой пустыни. Вели его опытные проводники – бывшие воины, когда-то покорявшие ее грозные просторы, вооруженные картой Саида и с ним же во главе. Большие и малые города и селения, совсем крохотные деревушки без названий быстро проплывали мимо, оставаясь где-то безнадежно позади, словно уходили в безвозвратное прошлое. Грядущее же неотвратимо надвигалось грозной и торжественной необъятностью и бездонностью воспетых в ужасных легендах Красных Песков. Потянулись однообразные дни, складывающиеся в бесконечные недели, которые, однако, миновав, казались пролетевшими мгновениями. Великая пустыня встретила нас весьма миролюбиво, не терзая чрезмерно дневным зноем и лаская ночной прохладой, посылая нам на пути живительные источники и благодатные оазисы. Надо сказать, что таким везением мы были всецело обязаны Саиду, возложившему на себя миссию прокладки маршрута и определения порядка движения. Путь наш в результате получился далеко не прямым, неоднократно прерываемым продолжительными остановками, что значительно удлинило его по времени и расстоянию. Однако благодаря этому мы обошли все песчаные бури и поймали все прохладные ветры, избежав мучительных неудобств пустынного климата, насколько это вообще было возможно. Несколько раз нам встречались другие караваны, и в рассказах их погонщиков о пережитых невзгодах мы неизменно слышали этому подтверждение. Все караван-баши, как один, искренне дивились нашему маршруту, горячо призывая нас не углубляться в пустыню, чтобы избежать гибели. Мы, конечно, не могли открыть им цели нашего путешествия и говорили всем разное, что приходило на ум.