он спросил еще: „Есть ли у них родители, есть ли близкие?“. Когда последовал ответ, что у очень многих, он, горько заплакав, заметил: „Значит в государстве будет больше таких, кого опечалит наша победа, чем таких, кого она обрадует“. И его мнение одержало бы верх, если бы префект Плавтиан или Ювенал не настояли бы на противном в надежде на конфискации, благодаря которым они обогатились. Их поддержал и Бассиан, отличавшийся исключительной жестокостью. Так как он спорил и говорил не то в шутку, не то серьезно, что всех приверженцев противной партии надо убить вместе с их детьми, Гета, говорят, сказал ему: „Ты, который никого не щадишь, способен убить и своего брата“. Это высказывание прошло тогда незамеченным, а впоследствии было сочтено предзнаменованием» [Элий Спартиан. Антонин Гета. IV].

Скорее всего, это выдумка. Вряд ли Септимия интересовало мнение 9–10-лет-них сыновей по таким сложным вопросам и вряд ли он обсуждал с детьми тайные детали репрессий. Ну, а детские рассуждения Каракаллы и Геты выглядят чересчур взрослыми.

Кроме этого, Септимий казнил много знатных женщин, видимо, из семей репрессированных и конфисковал их имущество. Все конфискации проводились в пользу частного имущества императора, что позволило античным авторам упрекать Септимия в злобной жадности. Они утверждают, что многие казни были вызваны простым желанием Севера конфисковать имущество казнённых.

Но он казнил также и простых людей за неодобрительное молчание или неосторожные шутки типа «вот император, действительно оправдывающий своё имя — действительно Пертинакс, действительно Север» [Элий Спартиан. Север. XIV. 13]. Имущество бедняков также конфисковывалось. Повторим, что любые рассказы древних авторов о репрессиях надо принимать очень осторожно и с оглядкой на многие факторы и обстоятельства, большинство из которых мы не знаем.

Кроме того, Септимий казнил убийцу Коммода Нарцисса — его бросили львам. Тут-то всё понятно.

После этого Септимий устроил в Риме большие празднества и гладиаторские бои, видимо, в честь 5-летия своей власти и произвёл народу внушительные раздачи, чем снискал его полное расположение. Тогда же он сделал новый донатив воинам, которые, кроме того, получили новое продуктовое содержание, которое отныне им обеспечивало государство. Командирам и солдатам ауксилиариям было официально разрешено сожительство с женщинами, которое раньше считалось незаконным, хотя давным-давно практиковалось. Конечно, такая мера позволила ускорить процесс романизации на лимесе и повысить мотивацию солдат к защите римских границ, однако, при этом, Септимий, похоже, разрешил солдатам и их семьям жить за пределами лагерей в городских квартирах или сельских поместьях, что, несомненно, ослабляло боеготовность армии.

Ещё Север тогда же произвёл некоторое количество центурионов и принципалов во всадническое достоинство, создавая свой служилый слой, преданный лично ему [Геродиан. История. III.8,5].

Бассиана/Каракаллу Септимий утвердил в звании Цезаря сенатским постановлением.

Вообще, правление Септимия знаменует собой еще одно важное событие — растущее значение провинциалов и выходцев из восточных и африканских провинций на руководящих должностях в центральном правительстве, в том числе в качестве императора. Например, в 69–79 гг. 17 % известных сенаторов имели провинциальное происхождение, в основном (70 %) выходцы из западных провинций. Сенаторы африканского происхождения достигли консульства к 80 году, хотя лишь немногие африканцы были консулами до Септимия Севера.

Во время правления Септимия Севера уже более половины известных сенаторов (58 %) были выходцами из провинций; почти три пятых из них были с востока, а более одной пятой — из северной Африки. К 200 г. они превосходили численностью всех сенаторов от западных провинций, за исключением сенаторов из Италии.

Пробыв в Риме несколько месяцев, Септимий Север вновь отправился на войну. Теперь это была Парфянская война, вызванная помощью Парфии царю Хатры Барсемию, летом 197 года вновь осадившему Нисибис в Забдицене, в котором упорно защищался гарнизон под командованием Юлия Лета. Как Лет оказался на Востоке, мы не знаем. Очевидно, после битвы при Лугдунуме Септимий отправил его в Армению (Нисибис был тогда столицей Армении) под предлогом необходимости усилить тамошние войска опытными кадрами. Отправился ли Лет туда один или во главе своей конной вексилляции, нам не известно.

Пока на Западе шёл спор из-за власти, Вологез подавил восстание мидян и персов. Повстанцы потерпели поражение где-то в Хорасане, а затем парфяне преследовали их до самого берега Каспия. После чего, Вологез решил восстановить положение на западе. Большое парфянское войско перешло через Тигр и вторглось на территорию Месопотамии. В Адиабене Вологез разрушил и разграбил несколько городов. Находившийся в Нисибисе римский гарнизон подвергся планомерной осаде союзником парфян царём Хатры. Царь Нарзай доблестно сражался и утонул во время отступления при переправе через Большой Заб. Видимо, нападение произошло весной при большой воде.

Возможно, что нападение на Месопотамию было вызвано слухами об огромных потерях римской армии в битве при Лугдунуме. Это позволило парфянам и арабам надеяться на то, что Септимий не сможет или не захочет ввязываться в новую войну на Востоке.

Действительно, потери императорской армии были очень велики, однако восточные правители недооценили, как характер самого Септимия Севера, так и возможности Римской империи, а она была ещё очень сильна. Самому Септимию война с Парфией была нужна для укрепления авторитета и оказалась как раз кстати. Он должен был заслонить внешней войной память римлян о кровавой гражданской войне против Альбина. А что касается пополнения войск, то, отправляясь на войну, Септимий приказал своим легатам и наместникам в Македонии и Фракии набрать в этих провинциях сразу три новых легиона! Такого не было со времён самого Августа и основания Римской империи. Ни один из императоров ещё не создавал более двух новых легионов. Очевидно, пара сотен лет мира и спокойной романизации Балкан привели к тому, что римское население этой части империи выросло настолько, что из его числа вполне можно было набрать три новых легиона. А массовые конфискации позволили Септимию оплачивать их существование. Все три новых легиона получили вполне определённое название Parthica Severiana, чтобы ни у кого не было сомнений в том, кем и для чего они создаются. Эмблемой всех трёх легионов был кентавр, из чего и предполагается место их набора.

Мало того! Все три новых легиона были новыми в полной мере. Это были легионы нового типа, организованные иначе, чем старые. Во-первых, они были меньше, чем старые. Исходя из размеров лагеря легиона II Parthica и описания строя этого легиона, можно рассчитать его численность как 3000 пехоты и 120 конницы. Во-вторых, ими командовали префекты всаднического звания, по рангу бывшие ниже легата легиона. В-третьих, новые легионы были организованы и вооружены иначе, чем старые.

По крайней мере легион II Parthica имел элитный статус и был единственным ранним имперским легионом,