дома, я бы точно этим занялась, но информация от миз Гибсон была для меня важнее. Натэниэла бы позабавил тот факт, что я столкнулась с бардаком, который вызвал во мне желание прибраться. Обычно это они с Жан-Клодом начинали наводить порядок задолго до того, как кто-то другой вообще замечал, что что-то нужно убрать. Жан-Клод был довольно хозяйственным до тех пор, пока не нанял персонал, который теперь делал эту работу за него, но Натэниэлу просто нравилось убираться и наводить порядок в хаосе. Интересно, что бы он подумал про эту комнату.

Миз Гибсон направлялась к нам по коридору и в каждом руке она несла по ребенку. Одна девочка была в лавандовом платье, а другая — в желтом. На макушках обеих близняшек волосы уже начали темнеть, подобно вечерней щетине, которая проступает на лицах мужчин. Глаза у них были от матери, но лица отличались — вероятно, они достались им от отца, хотя здесь не было фотографий, поэтому сказать точно я не могла. Я знала, что близняшки вполне могли быть копией своего дедушки. У генетики иногда бывают такие приколы.

Миз Гибсон неспеша повязала лавандово-желтые ленты на голову каждому ребенку. На ленточках были маленькие цветочки и бантики. Весь образ был очень милый и девчачий. Такую одежду обычно хранят для детских фотографий или пасхальной службы в церкви. Надо сказать, девочки выглядели отлично. Розовощекие и здоровые, они были одеты почти так же аккуратно, как и их мать. Очевидно, шмотки заботили Брианну больше, чем домашние дела. Будь дети такими же неухоженными, как и гостиная в этом доме, я бы огорчилась, но девочки были веселыми и счастливыми, так что я улыбнулась им, а они улыбнулись мне в ответ.

— Кто у меня красивые девочки? Вы у меня красивые девочки, да?

Близняшка в желтом издала в ответ на фразу матери какой-то звук, и девочка в лавандовом к ней присоединилась. Звучало это все, как полная тарабарщина, но это была их собственная тарабарщина, на которой разговаривали именно они.

Брианна еще немного поболтала с детьми и усадила их на стульчики. Девочки тут же затараторили с матерью и между собой. Мне показалось, или друг с другом они общались как-то торжественно? Как будто улыбались и разговаривали с матерью так же, как и она с ними — как с ребенком, который не понимает, что они говорят.

— Пойду принесу им перекусить, а себе захвачу диетичку. Вам взять что-нибудь?

Я затупила на секунду, а потом поняла, что себе она собирается взять диетическую колу, а не полноценный диетический обед, так что Олаф ответил раньше меня.

— Нет, спасибо. — Его голос грохотал глубже обычного.

Я покосилась на него, но лицо у него было нечитабельным. Его льва я тоже не чувствовала. Я решила забить и ответила Брианне:

— Нет, спасибо. Мне и так хорошо.

— Мне тоже. Спасибо. — Добавил Никки.

Брианна подарила нам ослепительную улыбку, которая понравилась бы мне больше, не будь на ней столько мейк-апа. Это была типичная улыбка веселой соседки, а макияж был скорее в стиле бурлеска.

— Тогда присаживайтесь и дайте мне знать, если передумаете. — Она направилась к двери, и куча игрушек на полу не помешала ей открыть ее, потому что дверь распахивалась внутрь.

Мы сели там же, где стояли — на диван, так что я оказалась зажата между двумя мужчинами. Обычно меня устраивает быть посередине. Я подумала, что Никки мог бы со мной поменяться, и тогда бы мне не пришлось сидеть рядом с Олафом, но это уже какой-то детсад. Я большой и взрослый вампироборец, а не ребенок, блядь. Никки почувствовал мое напряжение и чуть придвинулся ко мне, чтобы коснуться моего бедра своим — это помогло мне собраться. Я сидела и размышляла, могу ли я взять Никки за руку, не выморозив при этом Олафа, и в этот момент тихий звук напомнил мне о близняшках.

Они посмотрели вслед своей матери, а после повернулись к нам. Девочка в желтом улыбнулась, и я улыбнулась ей в ответ, потому что вы всегда так реагируете на улыбку ребенка. Никки тоже им улыбнулся. Лавандовая близняшка послала нам улыбку, а потом та, что в желтом, посмотрела на Олафа. Это заставило и меня посмотреть на него. Он не улыбался.

Если бы он нормально воспринял такую шутку, я бы поинтересовалась, что же он за социопат такой — не улыбается в ответ на улыбку ребенка? Но я была почти уверена, что он не поймет эту шутку. К счастью для нас, в комнату вернулась мать близняшек. Она высыпала колечки для завтрака прямо на подносы перед детьми, а после пристроилась на диване рядом с Олафом, потому что это было единственное свободное место.

Таким образом Олаф мог просто повернуть голову, чтобы посмотреть на нее, а мне пришлось бы поворачиваться всем корпусом, чтобы хоть частично поймать ее в поле зрения. Если бы я не была с ног до головы увешана оружием, я бы тоже с ногами забралась на диван, как могла позволить себе это Брианна в своем спортивном костюме. Олаф заметил, что у меня проблемы с тем, чтобы разглядеть ее, и выпрямился, прижавшись к спинке дивана, чтобы не закрывать мне обзор.

— Что ж, миз Гибсон…

— Пожалуйста, зовите меня Брианной.

— Хорошо, Брианна, как давно вы дружите с Джоселин?

— Ой, еще со старшей школы. Мы даже в один колледж ходили.

— Значит, вы двое близки? — Спросила я.

Она глотнула своей диетической колы и призадумалась над вопросом, хотя на мой взгляд думать тут особо было не над чем.

— Так и есть. В смысле, не так близки, как это было раньше. Я вышла замуж, а она — нет, а потом у меня родились близняшки. Марси, Марси Майерс, стала мне ближе, потому что у нее тоже есть муж и дети. Я знаю, что Джоселин чувствовала себя покинутой, но ей не хотелось того, что было у нас. Она не была готова осесть, да и детей, как мне кажется, она вряд ли когда-нибудь захочет.

— Тяжко, когда одни твои друзья вступают в брак и заводят семью, а другие — нет. — Заметила я.

Она кивнула, глотнула еще содовой и продолжила:

— Ни у кого из вас я не вижу колец, но у нас есть друг, который работает в полиции — он говорит, что многие из вас не носят обручальные кольца на работе. Вы в браке или свободны?

— Помолвлена и сожительствую. — Ответила я.

— Сожительствую. — Сказал Никки.

— Свободен, но встречаюсь. — Произнес Олаф.

Никки