почти на грани очередного перегиба с проявлением чувств. Это нормально для всех верживотных или она пыталась мне что-то сказать? Пока мы не останемся наедине, я не могу спросить у нее, что за фигня, так что лучше забить. К тому же, мне не надо было защищать своих людей перед Олафом. Не будь они хороши в драке, не стали бы нашими телохранителями. Только Эйнжел была исключением. Она могла драться при необходимости, потому что была золотым тигром, которые настаивали на наличии подобных навыков у всех членов своего клана — ты обязан знать основы независимо от пола. Но у нее были другие способности, которыми она помогала Коалиции. Как минимум это был ее опыт в социальной работе и знания в области психологии.

— И все? Это все, что вы можете? — Поинтересовался Ледук.

Эйнжел посмотрела на него, улыбнувшись, и мы с Итаном отошли от нее.

— Простите, шериф. Я не знала, что вы не способны чувствовать энергию.

— Там нечего было чувствовать. — Буркнул Олаф, и это прозвучало почти обиженно. Он что, серьезно дулся на меня за то, что я позвала на помощь других оборотней?

— Ты слишком зелен, чтобы осознать, насколько это круто. — Возразил Никки.

— Мой контроль далек от уровня новичка.

— Отто, вопрос не в твоем контроле, приятель. А в твоем опыте, которого маловато.

Олаф нахмурился в сторону Никки и всплеск энергии при этом был похож на удар львиной лапы. Не больно, но и приятного мало.

— А вот теперь и твой контроль под вопросом. — Заметил Никки.

Низкий звук, похожий на рычание, вырвался из глотки Олафа.

— Хватит, Никки. — Вмешалась я.

— Как там ваша фамилия? — Поинтересовался Ледук.

— Мердок. — Ответил Никки. — Никки Мердок.

Шериф повернулся ко мне.

— Что ж, Мердок, а ваша энергия такая же мягкая, как у мистера Флинна?

— Нет. — Ответил он.

Ледук посмотрел на меня.

— Мердок — еще один ваш жених, как Жан-Клод и Кэллахан? — Он изобразил в воздухе кавычки, когда произнес слово «жених».

— Нет. — Ответила я.

Про себя я подумала, что Никки был моей Невестой — как Невесты у Дракулы. Невесты Аниты, конечно, не точная копия, да и Никки куда больше походил на жениха, чем на невесту, но «жених» даже рядом с «Дракулой» звучит не слишком круто. Будь я реальным кровососом, Никки тоже стал бы вампиром, но кто-то слабый просто подчинялся бы любой моей прихоти. К счастью для Никки, меня не прикалывает слепое подчинение, и в конечном итоге мы полюбили друг друга, а это явно не то, что следовало бы делать с вампирской Невестой. Потому что Невесты — это что-то вроде пушечного мяса, которым ты легко жертвуешь при необходимости, потому что всегда можешь намутить себе новых.

— Если он не как Кэллахан или Жан-Клод, то кто он для вас? — Спросил Ледук.

— Он — мой любовник. — Ответила я, борясь с желанием скривиться.

Терпеть не могу представлять своих людей подобным образом, потому что для незнакомцев это звучит так, словно между нами нет ничего, кроме секса. Как и другие члены нашей полигруппы, Никки воспринимал слово «любовник» с таким же явным акцентом на любовь, как и на секс, так что мы использовали именно этот термин. Никки вообще не нуждался в каком-то четком определении своего места в моей жизни, но большинство членов нашей группы задумались об этом, потому что свадьба приближалась, и далеко не всем достанутся кольца. Если они не могут быть моими мужьями или женихами, им хотелось быть для меня хоть кем-то.

— А кто ты, Петра? — Поинтересовался Олаф.

Она как будто сжалась от такого обилия внимания к своей персоне. Дома я видала, как они выбивает дурь из ребят во время боевых тренировок, но сейчас она притворялась кроткой мышкой, и справлялась отлично. Меня почти бесило то, насколько хороша она была в этом. Я сомневалась в ней все больше и больше, и в то же время это казалось мне манипуляцией по отношению к Олафу, который вел себя весьма достойно.

— Я — подружка с привилегиями. — Ответила она, как будто озвучила голый факт без примеси каких-либо эмоций. Положение Пьеретты в нашей полигруппе ее вполне устраивало. Она так долго была партнером в битве и постели у своего мастера, что теперь ей не особо хотелось встречаться с кем-то еще. Меня это устраивало. Я и так встречаюсь с кучей народа.

— А что насчет тебя, Эйнжел? — Спросил Олаф. Ее имя он произнес так, словно это было романтическое прозвище или интимная кличка.

Она подарила ему вреднющую улыбку с примесью зловещей, потому что, по ее мнению, именно он заварил эту кашу. А вот я отлично знала, что Олаф не понимает, что делает, когда начинает что-либо.

— У меня все восхитительно. Сам как?

Кастер рассмеялся, я вздохнула. Я не хотела, чтобы Олаф решил, что мы над ним смеемся, но он удивил меня, потому что понял шутку и даже ответил на нее.

— У меня все очень хорошо. — Его голос чуть-чуть понизился, как будто он мог повышать уровень тестостерона в своей крови одним усилием воли. Вряд ли он на это способен.

Уголок рта Эйнжел опустился, и на ее лице вдруг появилось то выражение, которое я уже видала раньше — его она использовала для флирта дома в Сент-Луисе, как с мужчинами, так и с женщинами, потому что была бисексуальна, как и ее брат. Это был заинтересованный взгляд, как будто она спрашивала: «А ты за свои слова отвечаешь?». Она знала, кто такой Олаф, так что ей не следовало смотреть на него подобным образом, но этот взгляд казался искренним.

Будь мы одни, я бы поинтересовалась, о чем, блядь, она вообще думает, но мы не были одни, так что я сосредоточилась на деле.

— Отто, ты поедешь со мной опрашивать свидетельницу?

— Возможно Эйнжел захочет поехать с нами.

— Она нужна здесь. — Возразила я.

— Что насчет Петры?

— А что насчет нее?

— Она могла бы поехать с нами.

— Нет, не могла бы. — Отрезала я.

Олаф улыбнулся, и что-то у него в лице было такое, что мне захотелось добавить: «Нет, я не ревную тебя к другим женщинам, я, блядь, за них боюсь». Но у нас здесь Ледук, да и Ньюман тоже. Не могу же я ляпнуть такое перед шерифом, так что я даже не стала пытаться добавить что-то еще. Я просто направилась к дверям с Никки на хвосте.

Мы почти поравнялись с внедорожником, который арендовал Никки, когда Олаф окликнул нас:

— Это официальное задание для маршалов. Вести должен кто-то