— Чего там. Красивая смерть. Немногие, кому довелось выжить,побывав в оке урагана, рассказывают: там покой, ясное небо, солнышко. И гулкаятишина, от которой глохнешь — как внутри колокола. Есть минутка-другая, чтобыпомолиться. Ну а потом либо утянет вверх, и тогда ещё есть шанс, либо просторазмажет по поверхности моря. Быстро, без лишней волынки. По-моему, это лучше,чем медленно подыхать от рака или ещё какой-нибудь пакости.

Николас спорить не стал.

— Поэтому вы выбрали для вашего судна такое траурноеназвание?

— Нет, — засмеялся Фреддо. — Клиентам нравится. Многие,вроде вас, кино помнят. Ну и вообще — экзотика. На ней держимся. Суровыетруженики моря, неказистые с виду, грубоватые, но хорошо начитанные и с тонкочувствующей душой.

Ника на всякий случай улыбнулся, хоть и был несколько сбит столку. Он представлял себе туземцев иначе.

— Где все?

— Внизу. — Шкипер показал на лесенку. — А вы как думали? Уменя настоящая каюта имеется. Шесть спальных мест.

Вблизи стало видно, что потрёпанность лодки не так проста,как кажется. Облупленность и обшарпанность, видимо, носили концептуальныйхарактер и тщательно поддерживались. Ника заметил, что доски палубы сделаны изискусственно состаренного дерева, которое, как известно, дороже нового. Накрасно-белом спасательном круге кто-то нарочно ободрал краску и стёр несколькобукв в названии.

— Мисс Борсхед снесли вниз на руках?

— Обижаете, tovarisch. У нас всё политкорректно. Когда Филнаписал, что будет дама в инвалидной коляске, я заказал подъёмник и специальнооборудованный туалет. Включил в счёт, конечно, — подмигнул весёлый рыбак. —Пригодится. Рыболовная яхта, приспособленная для handicapped persons,[45] этокруто. Дал рекламу в интернет — клиенты записались на год вперёд.

По лесенке поднимался высокий парень — голый по пояс,фантастического телосложения. На голове у него был красный платок, из-подкоторого свисали дреды, выкрашенные тем же цветом. В углу рта торчала дымящаясясамокрутка. Принюхавшись, Ника покачал головой.

— Познакомься, Джордан. Это товарищ Карков, наш последнийпассажир. А это мой драгоценный наследник. У Джо ещё переходный возраст незакончился, поэтому он на всех огрызается.

«Драгоценный наследник» бросил взгляд исподлобья.

— Отваливаем, что ли?

— Отдать швартовые и полный вперёд! — скомандовал Фреддо. —Навстречу научным открытиям! Курс — таинственный остров.

— Чтоб он провалился, твой остров, — проворчал тинейджер.

Из каюты, куда осторожно, держась за перила, спускался Ника,наплывала стандартная карибская музыка: Боб Марли призывал свою женщину не литьслёзы.

— Тошнит меня от этой растаманской фигни, — пожаловалсяшкипер, тащивший сумку. — Исключительно для клиентов держу. Сам-то я изпоколения Элвиса.

То, что он назвал каютой, представляло собой глухую конурубез единого иллюминатора. Посередине грубый (но при этом тщательно зачищенный ипокрытый лаком) стол со скамьями: по бокам двухъярусные койки. На одной из них,чопорно сложив руки на коленях, сидела Синтия и явно не знала, чем себя занять.Так же странно смотрелся в кубрике мсье Миньон в галстуке — будто заложник,попавший в логово сомалийских пиратов. Один Делони чувствовал себя отлично. Онлистал спортивный журнал и сосал из банки пиво.

— Сэр Николас прибыл, капитан, — сказала тётя тономотправляющейся в изгнание королевы. — Можно поднимать паруса и храни насГосподь.

Фреддо ухмыльнулся.

— Прикажете — поднимем. Желание клиента закон. Хотявообще-то у нас мотор.

Судёнышко качнуло. Николай Александрович почувствовал, чтоего начинает мутить, и поспешил подняться на свежий воздух.

Болтало гораздо сильней, чем на лайнере, хотя море былопочти гладким. Оно сверкало и слепило глаза, а пахло одновременно свежестью и гнильюи ещё чем-то вроде стирального порошка. Одиннадцатой палубы эти ароматы недостигали, и у магистра возникло ощущение, что только теперь он действительновышел в море, лайнер же был не настоящим кораблём, а плавучим отелем. Отпервого же вдоха полной грудью тошнота прошла, будто её и не бывало. Ника всталу самого бушприта, взялся рукой за трос, и стало ему вдруг так славно, таксвободно, что он сам над собой сыронизировал: корсар-флибустьер, да и только.

А потом случилось довольно удивительное событие. ПосколькуНиколас стоял спиной к берегу, он ничего не заметил, лишь услышал в воздухестранное хлопанье. Обернулся — и на плечо ему села большая чёрно-красная птица.

— Капитан Флинт? — Ты-то откуда взялся? — спросил магистр. —Неужто решил меня сопровождать? А как же библиотека?

Попугай глядел немигающим глазом, повернув голову в профиль.

— Кр-р-р-р.

— Прямо как я. Сбежал от книг навстречу настоящей жизни? Спопугаем на плече я вылитый Джон Сильвер, только деревянной ноги не хватает. Тыумеешь кричать «пиастры»?

— Тр-р-р-р.

Птица смотрела на Нику сосредоточенно, не перебивала итолько поддакивала. Она была идеальным собеседником.

— Ничего, дело наживное. Деревянную ногу мне обеспечитДелони, когда я не найду тайника. А пиастры вытрясет Миньон. Плевать! Заточерез несколько часов я буду на настоящем острове сокровищ.

Маленькую нашлёпку на горизонте Николас высмотрел минутчерез десять после того, как Фреддо ткнул пальцем куда-то вперёд и объявил:

— Вон он, Сент-Морис.

На палубу вышли компаньоны, подняли тётю Синтию, а Фандоринвсё не мог углядеть ничего кроме бликующей ряби. Но вот одна из волн показаласьему не синей, как остальные, а бурой. К тому же она не двигалась.

— Дайте-ка бинокль, — попросил магистр.

Сент-Морис выглядел неромантично — в самом деле плоскаянашлёпка скучного коричневатого цвета. Другие островки, мимо которых онипроплывали по пути с Мартиники, были хоть зелёными.

— Там невысокое горное плато, — объяснил Делони. — Остаткидревнего вулкана. Всё в расщелинах, будто старый растрескавшийся асфальт. Пойдуподремлю. Раньше, чем через час, не причалим.