После окончания летнего семестра в Блэк-Маунтин Билл погрузил в поезд, идущий на север, одну свою готовую картину и 18 работ Элен[1279]. Он страшно устал и от бурных вечеринок, и от близости к природе. Однажды вечером мужчина повернулся к Элен и предложил: «Пойдем погуляем». Они шли минут десять, пока не оказались среди холмов, словно покрытых бархатом, под небом, усыпанным звездами, будто алмазами. И вдруг Билл заявил: «Здесь Вселенная кажется особенно огромной, и у меня мурашки по коже. Давай вернемся»[1280]. Но его решение вернуться стало окончательным из-за грандиозного празднования конца сезона. Слишком мало времени прошло со смерти Горки, и дикий разгул раздражал Билла. И вот в сопровождении одной из своих самых преданных студенток, 20-летней Пат Пасслоф из Джорджии, Билл отправился домой на Манхэттен. Девушка была идеальной попутчицей. Очарованная талантом де Кунинга еще до встречи с ним, Пат бросила другой колледж и последовала за Биллом в Блэк-Маунтин после того, как увидела его картины в галерее Чарли Игана[1281]. И после того летнего семестра восхищение Пат Биллом как мужчиной и как художником только усилилось. Элен же вызвалась помочь сотрудникам колледжа и студентам в уборке после грандиозного празднования конца сезона. И под этим предлогом задержалась. На самом деле ей, возможно, просто хотелось как можно дольше не покидать это удивительное творческое пристанище на живописном берегу озера.

Студенческую карьеру Элен в Блэк-Маунтин действительно можно назвать триумфальной. Постановка комедии Эрика Сати под руководством Кейджа, в которой она играла одну из трех главных ролей, имела невероятный успех. Кейдж серьезно подумывал о том, чтобы повезти пьесу в Нью-Йорк[1282]. А еще Элен решительно встала на защиту Баки Фуллера, когда его грандиозное изобретение, геодезический купол, к великой радости скептиков, одним дождливым днем рухнул прямо во время его открытия. «Это было почти как с Фултоном, когда он впервые испытывал свой пароход, — рассказывала Элен. — Я просто знала, что Баки прав, а все они неправы»[1283]. На вечеринке по случаю завершения семестра она вальсировала с Фуллером, и тот похвалил ее танец, добавив: «У каждой унции вашего тела на редкость высокая эффективность!»[1284] Скорее всего, эта оценка относилась ко всему времени ее пребывания в колледже. Элен и правда всюду успевала, все изучала и прекрасно проявляла себя в любом начинании, в котором участвовала «каждой унцией». Однако жизнь неумолимо предъявляла свои требования. Де Кунинг в любом случае была в Блэк-Маунтин гостем, а не студенткой. Так что вскоре после того, как кампус покинул Билл, уехала и Элен.

Тот Нью-Йорк, куда она вернулась, за два месяца ее отсутствия очень изменился. В личном плане для Элен стал большим сюрпризом брак любимого спутника Чарли Игана. Свою невесту он незадолго до этого встретил на нудистском пляже на острове Мартас-Винъярд. Делая предложение, он прямо заявил ей, что всегда будет «обожать» кого-то другого. Он не упомянул имени, но жена Игана, Бетси Дюрсен, очень скоро поняла, о ком шла речь. «Брат Чарли, оговариваясь, часто называл меня Элен, да и сам Чарли, путаясь, обращался ко мне так же, — рассказывала она. — Это довольно сильно влияло на мою жизнь»[1285]. Вообще-то после возвращения Элен из Блэк-Маунтин их отношения с теперь уже женатым Чарли не слишком изменились. Он часто провожал Элен домой после ужина (приготовленного, кстати, Бетси) и возвращался домой только на следующее утро. Бетси постоянно находила помаду на майке мужа, а однажды у них произошел такой диалог.

— Я видела в галерее туфли Элен, — сказала Бетси.

— Это были мои туфли.

— Но, кажется, ты не носишь высоких каблуков.

Бетси чрезвычайно удивляло, что Билл, хоть и явно знал об их романе, не слишком беспокоился по этому поводу[1286]. Она просто еще недостаточно долго была членом круга, чтобы понять: именно так развивались отношения неординарной пары. «Измены Элен не были односторонними, уж поверьте, — рассказывала Эрнестина. — Билл мог пойти с кем-нибудь выпить чашечку кофе и не вернуться даже утром… У них просто отсутствовало чувство верности или как вы там это называете. Они оба были на нее неспособны, так уж сложилось»[1287].

Куда более значительными, чем это несущественное изменение ее личного ландшафта, для Элен стали перемены в художественной среде. Пока они с Биллом были в отъезде, сообщество авангардистов сплотилось еще больше, даже невзирая на то, что его ряды в последнее время существенно пополнились бывшими солдатами и моряками. Те возвращались в город после учебы за границей, которая оплачивалась государством согласно Закону о льготах демобилизованным. В поисках творческой и богемной жизни новоиспеченные художники ехали в Париж. Но потом обнаруживали: настоящая богема теперь живет в Нью-Йорке, куда переместился и центр авангардного искусства. Тогда эти люди возвращались в США. Большинство из них хотели жить как можно ближе к Гринвич-Виллидж. Впрочем, здания на Восьмой улице с мастерскими на пятом этаже, которые так любили снимать художники, теперь активно выставлялись владельцами на продажу. И творческую братию там больше не привечали. «Таунхаусы гениев» вдоль южной границы Вашингтон-сквер снесли, чтобы расширить территорию Нью-Йоркского университета. По окраинам Гринвич-Виллидж вместо вековых строений теперь тянулись пустыри[1288]. Так что в поиске подходящих помещений художникам приходилось продвигаться дальше на север и восток. А на Десятой улице, как обнаружилось, бывшие арендаторы — производители боеприпасов — освободили ряд коммерческих строений между Третьей и Четвертой авеню. Плата за них была до смешного маленькой[1289]. И художники, даже старожилы Гринвич-Виллидж, один за другим начали туда переселяться. И там, где раньше выплавлялись пули, теперь выковывалось новое искусство.