Рычание, испуганный вскрик и грохот падающих тел заставили Конни обернуться от двери в кладовую с полками, сплошь заваленными пачками банкнот. Шум донесся от арки, за которой виднелась спиралью уходящая вверх лестница.

Чуть погодя на пол кухни грохнулись собака и Тик-так, причем Тик-так упал прямо на спину, и собака, оказавшись сверху, попыталась схватить его за горло. Когда, казалось, она уже вцепилась в него, вдруг, страшно взвизгнув, отлетела от него в сторону, но не отброшенная рукой или ногой, а отправленная впротивоположный конец кухни каким-то бледным всплеском телекинеза.

Вот он миг, которого она так ждала, к которому готовилась, вершится прямо у нее на глазах, но, Господи, всe идет совершенно не так, как надо. Она слишком далеко от Тик-така, чтобы приставить дуло револьвера к его голове и нажать на спуск, их разделяют восемь футов, но она все равно стреляет, первый раз в тот момент, как собака только взлетает в воздух, второй раз, когда собака плашмя ударяется о холодильник. Обе пули поражают Тик-така, и только тогда он замечает ее; первая пуля, скорее вceгo, угодила ему прямо в грудь, вторая в ногу; он быстро переворачивается со спины на живот. Конни снова стреляет, пуля, подняв с пола фонтанчик керамической пыли, рикошетом отлетает в сторону, не задев Тик-така; лежа на животе, тот протягивает к Конни руку с растопыренными в разные стороны пальцами, возникает все тот же странный бледный всплеск, как чуть раньше с собакой, и Конни чувствует, что какая-то сила поднимает ее в воздух и она со страшной силой ударяется о дверь кухни, так что из той вылетают все стекла, и волны дикой боли захлестывают все ее существо. Револьвер мгновенно вылетает из ее рук, а вельветовая куртка на ней вспыхивает.

Едва грозно рычащий пес стремглав пронесся мимо Гарри, прыгая, спотыкаясь, скользя по ступеням спиралью уходящей вниз лестницы, как он тотчас последовал за ним, прыгая сразу через две ступеньки. Не успел, однако, он добежать и до первого поворота, как поскользнулся, головой влетел, вдребезги разбив, в одно из зеркал, но не скатился кубарем вниз, а, подвернув ногу, застрял где-то на полпути. Ошеломленный падением, Гарри ошалело огляделся по сторонам, лихорадочно отыскивая свой револьвер, увидел, что все еще держит его в руке. Быстро вскочил на ноги и снова побежал вниз, еще не совсем придя в себя от падения, свободной рукой придерживаясь о зеркальную стенку, чтобы не грохнуться снова.

Снизу раздался испуганный собачий визг, прогремело несколько выстрелов, и Гарри пулей вылетел из последнего поворота колодца как раз в тот момент, когда Конни, взмыв в воздух, словно подброшенная вверх катапультой, со всего маху ударилась о дверь и скрылсь в языках мгновенно полыхнувшего на ней пламени. Тик-так лежал на животе недалеко от ступенек лестницы спиной к Гарри, и он, не раздумывая, прямо с последней ступеньки прыгнул на оборотня, тяжело приземлился на красный шелк, обтягивавший спину и плечи Брайана, прижал дуло револьвера к основанию его черепа, успел заметить, что вороненая сталь вдруг начала зеленеть, почувствовал, как нестерпимая жара жжет ладонь, и быстро нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал как-то приглушенно, словно был произведен в подушку, зеленый отсвет на металле тотчас погас, и Гарри снова нажал на спуск, выпустив обе пули прямо в голову тролля. Это был верный конец, вернее не бывает, но как определить, конец это или черт знает что, когда имеешь дело с колдуном, в чем вообще можно быть уверенным в этой свистопляске перед вторым пришествием, в эти дикие, непредсказуемыe 90-е годы двадцатого столетия? И потому он снова нажал на курок. От выстрелов череп раскололся, как мускусная дыня под ударами молотка, а Гарри снова нажал на курок и еще раз, пока на полу у его ног не образовалось какое-то ужасное месиво и пока в патроннике не кончилась вся обойма и боек только сухо щелкал по пустым гильзам: щелк, щелк, щелк, щелк, щелк.

Конни успела сдернуть с себя полыхающую куртку и затоптать огонь, когда до Гарри наконец дошло, что барабан пуст, и он тяжело встал с тела мертвого тролля и подошел к ней. Былo удивительно, как быстро удалось Конни избежать серьезных ожогов, если учесть, что ей пришлось сбрасывать куртку со сломанным левым запястьем. Правда, одна рука ее все же оказалась немного обожженной, но это были единственные увечья, которые она получила.

- Он мертв, - устало произнес Гарри, как будто сделанное им обязательно нуждалось еще и в том, чтобы быть выговоренным словами, затем обнял ее, но так, чтобы не причинить боли, и крепко прижал к себе.

Она в свою очередь обняв его здоровой рукой, положила голову ему на плечо, и некоторое время они так и стояли, не в силах сказать ни слова, пока к ним не подковылял пес. Одну лапу, заднюю правую, он держал на весу, других очевидных повреждений на нем заметно не было.

Гарри вдруг сообразил, что фактически вины Вуфера в том, что у них сначала ничего не заладилось с Тик-таком, не было. Наоборот, не рванись он вниз по лестнице и не свали того на спину, отвлекая тем самым на себя его внимание, то, как знать, чем бы все это закончилось, а скорее всего, все это закончилось бы тем, что создатель големов был бы сейчас жив и невредим, а они отправлены к праотцам.

От этой мысли Гарри весь съежился. Он отстранился от Конни и пошел к распростертому на полу кухни телу, чтобы лишний раз удостовериться, что Тик-так мертв.

В 40- е строили добротные дома с толстыми, звукопоглощающими и звуконепроницаемыми стенами, и именно этим обстоятельством можно было объяснить, что никто из соседей не прибежал на грохот выстрелов и почему в тумане не слышно было воя при6лижающихся полицейских сирен.

Однако неожиданно Конни пришло в голову, что в последний миг своей жизни Тик-так успел наслать на мир очередную Паузу, изъяв из нее только собственный дом, чтобы, выведя из строя ее и Гарри, не спеша, имея в запасе сколько угодно времени, разделаться с ними по своему усмотрению. А если он умер, лишив до этого мир движения, то возобновится ли теперь вообще время? Или им с Гарри и собакой придется в полном одиночестве бродить по омертвелой земле среди миллионов манекенов, бывших когда-то живыми людьми?

Она опрометью подскочила к двери и выбежала наружу. В лицо ей тотчас пахнул легкий прохладный ветерок, разлохматив волосы. Причудливые завитки тумана, не застывшие в виде пушистых облачков, как в акриловом пресс-папье. Мерный рокот прибоя, доносящийся далеко снизу. Прекрасные, чудесные живые звуки живого мира.

Они были хорошими полицейскими, обладали повышенным чувством долга и истинным чувством справедливости, но они были не настолько глупы, чтобы в данном случае неукоснительно следовать букве и духу закона. Никак не смогли бы они толком объяснить местным властям все перипетии действительно имевших место событий. Мертвый Брайан Дракман становился обычным, насильственно убитым двадцатилетним молодым человеком, и не было в нем ничего, что свидетельствовало бы о его удивительных психических способностях. А решись они рассказать правду, их в два счета упекут в психушку.