— Ты как тут вообще? — опешив, я выдал первое, что пришло на ум. — Не говори только, что ко мне специально приехал, всё равно не поверю…

— Много чести к тебе персонально! — подтрунивал он.

— Так и я про то, — одобрительно кивал я, улыбаясь.

— Да я шуткую! Ты крутой, мог бы и специально к тебе прикатить, не обломился бы. Но сей раз я тут на денёк по личным вопросам. Не по твою душу, так сказать.

— А по мою между делом? — не прекращая улыбаться, подхватил я. — Ну ты разувайся, проходи…

— Не-не-не! — вертел головой Тарантино. — Я в курсе, как ты не жалуешь незваных и нежданных гостей, да и вообще сюрпризы в целом. И твои попытки сейчас мне впарить обратное, что, мол, «ты всегда вовремя» и бла-бла-бла, — это всё тактичная чепуха. Поэтому будем придерживаться моего плана: я приглашаю тебя в бар! Столик уже заказан, поляна накрыта! Как он там этот бар называется, не помню, — прищурив левый глаз, он щёлкал пальцами в попытках вспомнить, — что-то про рыцарей на вывеске было со шлемом. Но не важно, найдем по навигатору. Я на колесах. Каршеринг — наше всё! Короче, не парься, всё есть, поехали!

— «Забрало» что ли? — удивлённо переспросил я. — Ты в кои-то веки в моём городе и уже куда-то меня приглашаешь? Это же я должен тебя приглашать!

— Точно, «Забрало»! — радостно воскликнул он. — Ну конечно я тебя приглашаю! Ведь я же вклинился в твои планы, а не ты в мои. Поэтому я разруливаю созданный собой хаватор! Всё справедливо. Ты припрёшься ко мне и сломаешь мой день — ты будешь разруливать!

— Как-то у тебя наоборот всё получается, но возразить нечего…

— Я проходить не буду, ты умывайся, собирайся, а я тебя в машине подожду внизу, синяя «Ауди 727», не торопись. Юме большой привет передавай!

Забавно прозвучит, но по-другому и не назвать: Тарантино умещал в себе какую-то упорядоченную спонтанность. Внешне несвязанные действия образовывали чёткую цельную картину. Гремучая смесь творческого порыва и прагматичной целеустремленности. Вроде бы ещё секунду назад ты полностью контролировал ситуацию, и тут бац — ты уже на гребне волны его сценария, в водовороте навязанных им событий, ты уже покорная часть его свершающегося плана!

Я спешно умылся и вышел на улицу, не забыв удивить Юму приездом столь неожиданного гостя и передать ей полагающийся «привет».

— Позвонил бы хоть заранее, — впопыхах заговорил я, садясь в машину, — встретил бы тебя, да приготовился бы как-то, организовал что-то…

— Я и телефоны, и номера меняю постоянно, — резво срезал Тарантино, — и твой номер в каком-то старом телефоне остался, а адрес я запомнил с прошлого раза. Поэтому припёрся вот так с ходу вместо звонка. Да и забей, что можно организовать в восемь утра в понедельник? Благо у вас хоть эта «рыцарня» круглосуточно пашет.

— Да без проблем, — податливо соглашался я, — молодец, наоборот, что решил зайти! А то так бы снова не увиделись…

— Только не вздумай обижать меня и спрашивать, «чё я хотел» и «по какому делу я к тебе». А то я расплачусь и быстренько свалю. Надеюсь, тебе соображалки хватит смекнуть, что можно и просто без дела заскочить, узнать, как у друга дела. А то я смотрю, ты менжуешься и всё ждёшь — когда же я «перейду к делу». Так вот, фишка в том, что, кроме факта нашей встречи, другого дела у меня и нет. Я реально просто заехал увидеть тебя да позавтракать вместе. Представь себе, бывает в нашем суровом мире и такое.

— Обидеть не хочу, конечно же, — немного растерялся я, — просто осведомлён о твоей бесконечной занятости. Дел вечно по горло, поэтому если заехал так второпях, то, наверное, дело какое.

— Да просто увидеть тебя хотел, базарю! — похлопывая правой рукой по моему левому плечу, бойко отвечал Тарантино. — Жизнь-то летит! Вся в делах и в делах, а помирать уже через сорок шесть лет, поэтому надо не упускать момент, когда он подставляет свой хвост! И вот он я!

— В каком смысле «помирать через сорок шесть лет»?! — ошарашенно покосился на него я.

— Чтобы ценить жизнь, — усмехнувшись, объяснился мой творческий друг, — нужно праздновать не наступление нового прожитого года, а взять среднее арифметическое из продолжительности жизни людей в своей стране и, прибавив пару лет в качестве «надежды на лучшее», отсчитывать обратный счётчик. Взять некую оптимистичную цифру, к примеру «восемьдесят лет», и каждый день рождения отматывать от него по году. И в двадцать пятый день рождения имеет смысл говорить не о «наступлении двадцати пяти лет», а об «остатке в пятьдесят пять». Такое будет отрезвлять куда эффективнее, чем бессмысленное знание об уже потраченных годах. Так вот, в мои тридцать четыре года от рождения пилить до смерти мне осталось аккурат сорок шесть лет. А до половины срока ещё шестерик.

— Но ведь твой счётчик неточен от слова «совсем», — решительно возражал я.

— Уж поверь мне, — кивком настаивал он, — лучше неточно знать, «сколько осталось», чем точно знать, «сколько прошло».

— Ого! — воскликнул я, проникнувшись его мыслью о скоротечности времени. — Я смотрю, ты тоже на философии. Своеобразный философ нового времени! Вместо халата и лохмотьев — куча электроники Apple, лежащей в сумке Hermès, и одежда дороже машины, в которой мы едем. Раз ты о жизни поумничать не против, то объясни мне — какой смысл так сильно переплачивать за одежду и аксессуары?

— Не нужно смотреть на окружающие человека объекты излишне плоско, — бодро отозвался Тарантино, подхватив идею разговора. — Автомобиль может быть средством передвижения, как вот прямо сейчас. А может быть инструментом для работы, предметом демонстрации статуса или частью хобби человека, гоняющего по треку или путешествующего по бездорожью. Трапеза может быть источником полезных веществ, а может быть эстетическим удовольствием. Жилье может быть лишь пространством для ночёвки и употребления пищи, а может быть источником вдохновения и любимым местом человека на планете. Так же и одежда может служить разным целям. Одежда не только прикрывает наготу и поддерживает нужную температуру тела. У одежды много функций. Одежда может служить специальной защитой на производстве или быть отражением внутреннего мира человека. Одеждой можно подчеркнуть наличие стиля и вкуса у её владельца или же их отсутствие. А кто-то, покупая оригинальные вещи, желает отдать дань уважения создателям дизайнерской одежды, внося свой посильный вклад в оплату их идей и задумок. Не потакать штамповке и воровству, покупая за копейки подделки, а стимулировать качество и авторские идеи полноценной оплатой труда профессионалов кутюрье. Ведь люди почему-то платят баснословные деньги за оригинальные работы художников. И я сейчас не имею в виду многомиллионные суммы за полотна Ренуара, Пикассо или Ван Гога. Это уже капиталовложение и бизнес. Хотя, по правде говоря, живопись такого уровня — это лучший во все времена способ избежать налогообложения. Ведь предметы искусства приобретаются без налогов. Оттого стоимость полотен так и перезадрана и постоянно растёт. Но говорить об этом не принято, давай лучше опустим сей аспект «искусства»… В общем, я о том, что люди платят десятки тысяч долларов за качественные картины великолепных художников, и этим людям никто не говорит: «Ой, а зачем это вы повесили у себя в кабинете оригинал за сто тысяч долларов, купили бы лучше репродукцию!» Люди платят огромные деньги ювелирам за оригинальные украшения, и им никто не говорит: «Фу! Зачем вы заплатили за настоящие бриллианты Сhopard, если с расстояния их всё равно никто не отличит от бижутерии?» Аналогично с часами и автомобилями. Никто же не скажет владельцу нового Rolls-Royce, что доехать до дома или до работы можно и на старенькой «Ладе». И что время можно посмотреть не на платиновых Patek Philippe, а на пластмассовых ярко-красных часах за триста рублей, купленных в ларьке возле дома. Никто не упрекнёт обладателя красивой и качественной мебели за его якобы неуместные траты, «ведь вещи можно хранить и в картонных коробках». Покупая дорогие картины, украшения, автомобили, элементы интерьера или аксессуары, люди платят за идею, за статус, за качество, за культуру, за красоту и за комфорт. Так чем одежда хуже всего перечисленного? Почему оригинальная одежда высшей категории постоянно встречает столько непонимания?