После блужданий по закоулкам воспоминаний я задумался о Мотиных словах. Меня интересовала описанная им «настройка частоты» энергетической оболочки. А если точнее, то меня интересовал вопрос свободного выбора этой чистоты. Получается как с призмой восприятия действительности, о которой говорил тот дядечка: «Поверни внутренний рубильник по своему усмотрению, и негатив сменится на позитив». Сними одни очки и надень другие. Так и тут. Как психология подвластна человеку, так и настройка частоты энергетической оболочки полностью подконтрольна воле человека. Свободный выбор принимает любовь, и — вуаля! — тут же получаешь созидательную частоту. Неужели всё так просто? Но просто ли это на самом деле?

Мысли фонтанировали и не давали уснуть. Сквозь множество возникающих образов, увлекающих меня своим многообразием, протиснулась мысль об актёрах, хорошо вживающихся в роль. Видимо, не зря актёры испытывают большие трудности и сталкиваются с несуществующими ранее проблемами в своей жизни. Ведь персонаж, в которого они перевоплощаются своей актёрской игрой, влияет на их реальную жизнь. Они настраиваются на частоту персонажа и частично становятся им. Вживаются в роль до такой степени, что для возможности выйти из образа и вернуться в свою настоящую жизнь им часто требуется серьёзная помощь психологов и прочих специалистов. Некоторые, кстати, так и не выбираются из частоты персонажа и даже умирают от внезапно появившихся болезней. Видимо, частота энергетической оболочки действительно является выбираемой переменной. Но выбирать её следует крайне осмотрительно.

На следующий день я продолжал переваривать разговор. Уж больно он получился ёмким. Убеждён, что большинство из ими обсуждённого и вовсе пролетело мимо моих ушей. Ведь слушая какую-то информацию, человек выцепляет интересующую деталь и начинает мусолить её в голове, полностью игнорируя всё дальнейшее. Как на лекции в институте можно задуматься о чём-то своём или даже об одном произнесённом лектором тезисе и полностью утерять дальнейший ход мысли. Витать в себе, пропуская «неинтересное». Хотя я бы не сказал, что какая-то часть их разговора была для меня неинтересной. Вероятно, выпадение из потока информации вызвано именно его обильностью и разнообразием, которые я оказался не способен переваривать. Если бы только можно было замедлить их разговор или ставить его в некоторых моментах на паузу… Неужели они продолжат сегодня? И если продолжат, то смогу ли я понимать происходящее, совершенно не отдохнув? Но если я пропущу хоть одну их встречу, то полностью выпаду из сути разговора и потеряю еле уловимую для меня нить беседы. Если они соберутся, мне обязательно надо быть там. Но если вдруг не соберутся, то инициировать сегодняшнюю встречу я однозначно не буду. Да и Юма сегодня предлагала сходить в кино или просто погулять, развеяться в воскресенье.

Мне «повезло», и в воскресенье звонка от них не последовало. Не думаю, что они собрались бы, не оповестив меня. Но, к своему стыду, я допускал и такое. Гнал подобные мысли, но выгнать окончательно никак не мог. «А что, если они собрались сегодня и поговорили без меня?» «Что, если я им оказался не нужен?» Такие мысли заставляли чувствовать себя ничтожеством и сильно досаждали моему отдыху. Но позвонить любому из них и спросить о «предстоящей встрече» я почему-то никак не решался. То ли не хотел выглядеть напрашивающимся, то ли не хотел показать свою излишнюю заинтересованность, то ли ещё что-то. Не то чтобы набивал себе цену. Нет. Скорее боялся утратить цену имеющуюся. Цену ещё оставшуюся. Короче, не знаю, был какой-то неуместный ступор, который я не мог перебороть.

В кино мы решили не идти, и вечером дома лицезрели с Юмой какой-то сыплющий спецэффектами супергеройский блокбастер. Что до меня, то я максимально правдоподобно изображал участие в процессе просмотра. Но внутри полностью был поглощён переживаниями о вероятности, что Мотя и В не посчитают нужным позвать меня на следующий разговор.

Разумеется, Юма прекрасно чувствовала мою тревогу и бурю эмоций. Ясное дело, что она не поверила в моё участие в просмотре фильма и через пару мгновений поинтересовалась о происходящем. И я, как последний слабак, вывалил ей на обозрение всех гнетущих меня тараканов. На что в ответ получил порцию возражений. Она настаивала на беспочвенности моих удручающих мыслей и на значимости моего вклада в начавшийся у нас дома разговор. Не знаю, правда ли она так думает или просто успокаивает меня в стремлении помочь. Тут я поймал себя на мысли, что я начинаю закрываться и от неё тоже. Я копаюсь в себе настолько глубоко и сильно, что перестаю верить и себе, и близким людям. Мои комплексы и неуверенность топят меня всё глубже и глубже. Так дело не пойдёт! С этим нужно что-то делать. Теперь плюс к моему самокопанию, что меня забудут позвать на разговор друзья, добавилось ещё и самокопание, что я занимаюсь самокопанием. Самокопание о самокопании! Какая-то бесконечная белиберда в стремлении всем угодить и понравиться. С этой дивной сворой отвратительных мыслей я и уснул.

Наутро в дверь раздался звонок.

— Здравствуйте, вам мёд не нужен? — прозвучало по ту сторону двери на дежурный вопрос «кто там?»

— Так не сезон ведь для мёда, — ответил я, разглядывая заспанными глазами непонятную фигуру в дверной глазок.

— Да ладно?! — вдруг на площадке раздался хохот. — Хитрец ты этакий, не проведёшь тебя! Ну, если не сезон, тогда не тупи и распахивай калитку!

— Тарантино?! — воскликнул я, поспешив открыть дверь и проверить, не обманывают ли меня мои глаза и уши.

На пороге и в самом деле стоял Тарантино, которого я не видел несколько лет. Щёголь и франт — это не про него. Ни на йоту не изменившийся, своего рода творческий разгильдяй: бело-синяя рубашка в крупную клетку, заправленная в светлые потёртые джинсы, чёрно-белые кеды и части тела, укомплектованные всем, что начинается на «ай». Заядлый «яблочник»: часы аpple watch на руке, айфон в руке, айпод в кармане, и макбук с айпадом в оранжевой кожаной сумке через плечо. Хотя мне всегда было непонятно, для чего могут пригодиться одновременно и планшет, и ноутбук? Вроде взаимоисключающие вещи. Не говоря про айпод, при живом-то смартфоне! Кстати, вопрос касательно необходимости «всего и сразу» я как-то поднимал, и он уже аргументировал на этот счёт. И как помнится, я вроде понимающе кивал на услышанное. Что конкретно там звучало, сейчас уже не припомню, но суть в том, что он «всё делает правильно», а я «не разбираюсь».

«Криминальное чтиво» и «Бешеных псов» мой худощавый и светловолосый старый приятель не снимал. Да и Квентином его не величали. А Тарантино он звался ещё с какого-то незапамятного года за своё рвение к киноиндустрии во всех её творческих проявлениях. Учился он на режиссёра и какое-то время даже пробовал им работать. Потом почему-то ушёл в журналистику и писал в разных газетах. Позднее стал сценаристом для каких-то малобюджетных сериалов, а впоследствии режиссёром пары-тройки документальных фильмов и нескольких фильмов с полным метром. В общем, шёл Тарантино к успеху уверенным шагом.

— Ну что ж ты встал как истукан, приступай — люби меня нежно! — это была его шуточная фраза, знаменовавшая начало дружеских объятий. Как те, что происходят после долгой разлуки родственников или прочих близких людей, с похлопываниями по спине обеими руками. Распахнув руки, он устремился ко мне и под взаимные «сколько лет, сколько зим» мы радостно потрепали друг дружку подобным образом.