— Как вам угодно. Только свою задницу будете прикрывать сами. Моя забота — только Брандт. Понятно?

— Если с ней что-нибудь случится…

— Знаю, знаю. Вы меня из-под земли достанете. — Шеффер взял фуражку, собираясь уйти. — Если все организуем правильно, ничего не случится. А что, если сделать так? Сначала просто переговорите с Сикорским. Везет же вам, — сказал он, взглянув на часы. — Он в нашей зоне. Сегодня заседает Контрольный совет, так что вам не надо ехать в Карлсхорст. Можете увидеться с ним на банкете. Там всегда банкет. Никто даже не поймет, что это встреча — вы просто случайно столкнетесь с ним. И у вас будет что предложить. Вы уже решили, сколько запросите?

— В каком смысле?

— Для дела лучше, чтобы вы ее продали. Только не переусердствуйте — она не муж. Вам нужно, чтобы все сработало. Самое главное — прелюдия, а не совокупление.

Джейк с отвращением отвернулся.

— Идите к черту.

— Постарайтесь, чтобы его перевели в другое место, — сказал Шеффер, не обращая внимания. — Но в любом случае дайте мне день-два. Еще нужно достать военную форму русских.

— Для чего?

— Ну, не заявимся же мы туда в американской, а? В русской зоне мы будем слегка выделяться.

Ковбойские штучки. Невероятно.

— Не нравится мне это. Все не нравится.

— Давайте выполним операцию, договорились? — сказал Шеффер. — Ворчать будете потом. А сейчас навешайте лапши на уши русскому и откройте дверь. Остальное за нами. — Он улыбнулся Джейку. — Я же говорил, у нас получится отличная команда. Каждой твари по паре, не так ли?

На подъезде к зданию Контрольного совета стояли часовые, но он упомянул Мюллера, и его пропустили. Он развернулся и заехал в посыпанный гравием внешний двор, который выходил в парк. Поискав место, припарковался среди джипов и служебных машин. Рабочая бригада сделала свое дело — парк был вычищен, все блестело и сверкало, как и часовые с белыми шарфами. В массивные двери торопливо проходили офицеры с портфелями — кто опаздывал, кто просто важничал, так и мельтешили. Джейк, не привлекая внимания, проследовал за одной группой в холл под люстрой. Конференцзал, вход для прессы запрещен — это другой вопрос, но имя Мюллера один раз сработало и может сработать еще раз, так что он направился прямо в его кабинет. Секретарша, по-прежнему с ярко-красными ногтями, собиралась на обед.

— Он будет не скоро. Русские начинают поздно, и потом будут заседать весь день. Не скажете ваше имя? Я вас помню — журналист, правильно? А как вы прошли?

— Вы можете передать записку?

— Нет, я не хочу терять работу. Никакой прессы в дни заседаний. Он меня убьет.

— Не ему. Одному из русских. Сикорскому. Он…

— Я знаю, кто он. Вы хотите увидеться с ним? Почему бы не попросить русских?

— Мне хотелось бы встретиться с ним сегодня, — улыбнулся он. — Вы же знаете, какие они. Не могли бы вы передать простую записку? Это чисто служебное дело.

— Чье служебное дело? — спросила она сухо.

— Одну записку?

Она вздохнула и дала ему листок бумаги.

— Пишите, только быстро. У меня уже обед. — Как будто она направлялась в «Шраффтс».[79]

— Премного благодарен, — сказал он, набрасывая записку. — Джини, правильно?

— Капрал, — сказала она, но улыбнулась в ответ, польщенная.

— Кстати, вы нашли того диспетчера?

Она уперлась рукой в бедро.

— Вы меня прибалтываете, или это что-то значит?

— Диспетчер в аэропорту во Франкфурте. Мюллер собирался найти его для меня. Вспомнили?

Он посмотрел на ее лицо, все еще озадаченное, но потом оно прояснилось.

— А, перевод по службе. Верно, — сказал она. — Мы только получили документы. Мне надо было сообщить вам?

— Его перевели? Как зовут?

— Ну разве упомнишь? Знаете, сколько тут документов проходит? — сказала она, кивнув в сторону картотек. — Еще один дембель уехал домой. Я и запомнила только благодаря Окленду.

— Окленду?

— Он оттуда. Я тоже. Ладно, думаю, еще один из наших возвращается домой. А он кто?

— Друг одного друга. Я сказал, что поищу его, а потом забыл имя.

— Ну, сейчас он уже в дороге, так что какая разница? Подождите, может, это еще в нерассмотренных. — Она вытащила ящик с папками и быстро просмотрела их. — Нет, уже в архиве, — сказала она, ставя ящик на место, еще один тупик. — Вот так. А что, очень нужно?

— Уже нет. — Транспортное судно где-то в Атлантике. — Спрошу у Мюллера — может, он помнит.

— Он? Да он в половине случаев даже не знает, что приходит. Для него это просто бумаги. Армия. А говорили, что это отличный способ с кем-то познакомиться.

— И познакомились? — спросил, улыбаясь, Джейк.

— С целой кучей. Вы книгу пишете или как? У меня уже обеденный перерыв.

Она повела его по коридору в старинный зал суда, и, показав записку, без проблем провела его мимо часовых. Через открытые двери Джейк увидел четыре стола для совещаний, сдвинутые вместе квадратом. От пепельниц, как пар из клапанов, валил дым. Мюллер сидел рядом с генералом Клэем: по его мрачному лицу с заострившимися чертами можно было подумать, что он слушает проповедь. Русский докладчик, судя по всему, застращал всех. Даже своих, которые, окаменев, сидели за столом, склонив головы, словно тоже ждали перевода. Джейк увидел, как Джини прошла на сторону, где сидели русские, удивив Мюллера, затем последовала пантомима жестов, когда она наклонилась вручить записку Сикорскому, — быстрый взгляд, палец в сторону коридора, кивок, осторожно отодвинутый стул, под монотонный бубнеж русского докладчика.

— Мистер Гейсмар, — сказал он в коридоре и, заинтригованный, поднял брови.

— Извините, что отрываю.

— Ерунда. Поставки угля. — Он кивнул головой в сторону закрытых дверей, затем выжидающе посмотрел на Джейка. — Вы чего-то хотели?

— Встречи.

— Встречи. Сейчас, возможно, не самое удобное время…

— Вам решать. Нам нужно поговорить. У меня кое-что для вас есть.

— И что же?

— Жена Эмиля Брандта.

Сикорский ничего не сказал и кинул жесткий взгляд на Джейка.

— Вы меня удивляете, — наконец сказал он.

— Не понял, почему. Вы заключали сделку по Эмилю. Теперь можете заключить и в отношении его жены.

— Вы ошибаетесь, — невозмутимо сказал он. — Эмиль Брандт на западе.

— Разве? Поищите на Бургштрассе. Он, вероятно, будет рад увидеть вас. Особенно если вы скажете, что к нему пришла на свидание жена. Он только обрадуется.