– Да, но может ли сын Садера и Гримлейн быть настолько злым и жестоким? – задумчиво покачала головой Софи.

– А сын Артура и Гримлейн мог? – откликнулась Агата. – Впрочем, леди Гримлейн бывала временами жестокой. По отношению ко мне, по крайней мере… Так, может быть, это ее душа, ее кровь так повлияла на мальчиков?

– Прошлое это настоящее, а настоящее – прошлое… – тихо повторила Софи.

– Ну, а для меня важно только то, что если Райен и Яфет сыновья Садера и Гримлейн, значит, в Райене нет крови моего отца, – со злостью прошипел Тедрос. – А если так, то Райен не может быть наследником Артура. Тогда он никакой не король, а самозванец, и все Бескрайние леса должны узнать о том, что их одурачил какой-то проходимец.

– И сделать нам осталось самую малость, – невесело усмехнулась Софи. – Найти доказательство этого раньше, чем волшебные червяки убьют нас.

Потрошитель попытался что-то сказать, но из горла у него вырвалось только придушенное «мяу-мяу». Действие заклинания, которое наложила на кота принцесса Ума, закончилось.

Агата подхватила Потрошителя, нежно прижала его к своему боку и спросила:

– Но с какой стати мог Экскалибур захотеть, чтобы его вытащил из камня сын Садера и Гримлейн? По-моему, это совершенно лишено смысла…

– Если только не предположить, что есть нечто, чего мы не знаем о леди Гримлейн, – ответил ей Тедрос. – И в самом деле, что нам известно о Гризелле Гримлейн? С детских лет она была подружкой моего отца, а позднее, когда он стал королем, начала работать домоправительницей в его замке. А вскоре после того как на свет появился я, моя мать прогнала Гримлейн, и та уехала в свой дом в Ноттингеме и оставалась там до тем пор, пока ее не позвали назад в Камелот сестры Мистраль…

«Опять, опять это имя…» – подумала Агата.

Гризелла.

Она уже слышала это имя раньше, оно ей знакомо. Только вот откуда?

Гризелла.

Гризелла.

Гризелла.

– Постойте, – ахнула Агата и, вскочив с одеяла, бросилась вон из комнаты. Слышала, как побежал вслед за ней Тедрос, и Софи тоже поднялась на ноги, загремела тарелками, сердито пробурчала:

– А, да ладно, все равно никто уже не будет есть эти круассаны! – и тоже побежала следом за своей подругой, крича на бегу: – Да куда мы несемся, на какой пожар?

– В тронный зал! – ответила ей Агата.

– Он в другой стороне! – сердито воскликнул Тедрос.

Не останавливаясь, Агата круто развернулась на своих каблуках и понеслась за Тедросом, который вел их теперь за собой. Огибая колонны из голубого камня, заставляя загораться под их ногами красные изображения кошачьих лап на плитках пола, они добежали до входа, просвистели мимо оторопевших гномов-охранников, нырнули сквозь водопад и оказались в знакомом, обитом синим бархатом, тронном зале.

В углу валялся жалкий холщовый мешок Доуви, в котором некогда хранился хрустальный шар декана.

Агата раскрыла его.

– Что мы здесь ищем? – задыхаясь, спросил Тедрос, погружая свои руки в мешок.

Глядя на него, Агата вновь испытала приступ дежавю. Она уже видела эту сцену в одном из кристаллов – Тедрос, роющийся в мешке Доуви посреди тронного зала. Тогда Агата сочла эту сцену фальшивкой, выдумкой, вызванной неисправностью хрустального шара. А сцена-то оказалась подлинной, просто кристалл показал ей фрагмент будущего события. Интересно, что еще из того, что она приняла за недоразумение и продолжает считать ложью, окажется правдой?

– Эй, это же моя одежда, – сказал Тедрос, вытаскивая из мешка свой черный, покрытый пятнами засохшей крови, камзол, который Агата использовала как тряпку, чтобы завернуть в нее хрустальный шар Доуви. Тедрос встряхнул камзол, и из него вылетели письма, рассыпались по бархатному полу.

– Гризелла, – сказала Агата, сгребая письма в кучу. – Это имя той, кому были адресованы эти письма!

– Письма моего отца к леди Гримлейн? – растерянно спросил Тедрос. – Где ты нашла их, Агата?

– Не важно, – отмахнулась она, раскладывая письма на полу. Отложила в сторону затесавшуюся среди них визитную карточку банка из Путси. – Я уже прочитала некоторые из них. Артур признается в своих чувствах к леди Гримлейн. Возможно, мы найдем в них подтверждение тому, что она была матерью Райена и Яфета!

– А заодно узнаем и то, кто был их отцом, – добавила Софи, отряхивая прилипшие к ее туфле крошки круассана.

Тедрос и Агата дружно повернули головы и уставились на нее.

Внезапно в тронном зале прозвучал сигнал тревоги – волна оглушительных пронзительных «мяу-мяу». Если не знать, в чем дело, можно было подумать, что это орут напившиеся валерьянки коты, на которых налетели осы.

Все светлячки в тронном зале вспорхнули со своих мест и покрыли все стены ровным сплошным слоем от пола до потолка. Затрепетали крылышками, создавая мерцающую крупнозернистую оранжево-черную картинку. На этих живых экранах появились изображения различных мест в Гномии, из них выделился, появился крупным планом пень, стоявший наверху, в Лесах, и служивший входом в подземный мир Гномии. Сменился ракурс, и теперь рядом с пнем показались Беатриса, Рина и Кико. Они сражались, палили заклинаниями, пытаясь отогнать от себя… скима.

Черный летающий червь уколол Рину в плечо, затем полоснул по ноге Беатрису. Подоспела Кико, прижала скима к земле, бросив на него камень. Но ским уцелел, выбрался наружу и, сверкая своими чешуйками, бросился на Кико, целясь ей прямо в глаз.

Агата вскрикнула, но что она могла поделать?

Беатриса схватила скима двумя руками, потянула его к земле. Червь сопротивлялся, извивался, рвал на Беатрисе платье, оставлял кровавые порезы на ее руках. В какой-то момент Беатриса ослабила свою хватку, ским вырвался и немедленно нацелился ей в горло.

Подскочила Рина, проткнула скима острым сучком, из червяка ей на платье полилась густая темная жидкость. Подбежала Кико, яростно принялась топтать скима ногами, а когда он перестал верещать и умолк, сожгла его кончиком своего светящегося пальца.

После этого девушки все втроем обессиленно опустились прямо на землю и прижались друг к другу, перепачканные грязью и кровью.

Обессиленно прислонилась к бархатной стене тронного зала и Агата.

– Новые скоро явятся, – произнес низкий голос.

Агата повернула голову к стене, на которой была показана столовая дворца, где Шериф, Гиневра и Потрошитель сидели, напряженно наблюдая за той же самой, разыгравшейся наверху возле пня, битвой. При этом они могли видеть Агату, Софи и Тедроса точно так же, как те видели их.

– Яфет сразу почувствует, что один из его скимов мертв, – продолжил Шериф. – У нас совсем мало времени. Гвен, Потрошитель и я перекроем тоннель над Гномией.