Хам предположил:

— Росла с краю.

Сим возразил:

— Если голубь пролетел так далеко, то мог бы допорхнутьи до соседнего дерева! Нет, здесь смысл есть… Но почему, почему не сорвалсладкий лист, а принес именно горький?

Хам предположил:

— Дурак просто.

— Ворон умнее, — согласился Яфет, — но всемнравится почему-то голубь. И сорвал горький лист, Сим прав, не случайно. Думаю,сказал этим, что лучше горькие листья на свободе, чем сладкие зерна в нашемопостылевшем ковчеге, где все мы уже озверели!

Хам хохотнул:

— А знаете… мы тут почти год мотаемся по волнам, ничегоне видим, кроме звериного дерьма под ногами… а все еще не поубивали друг друга!Значит, братья, мы никогда не озвереем, если терпим друг друга столько временив закрытом ящике. Вон даже у голубя кончилось терпение, хотя он за нами дерьмоне убирал.

Ной помалкивал, слушая рассуждения сыновей. Наконец за ихспинами раздался голос Ноемы:

— Все к столу! Я приготовила роскошный обед по этомуслучаю. Там и поговорите.

Роскошный ужин состоял из самых простых блюд, просто впервыеза все время плаванья за одним столом собрались всей семьей. Ной с любовьюсмотрел, как Ноема и невестки быстро накрывают на стол, краем уха ловилразговор сыновей, те все еще передавали веточку из рук в руки, Хам переводилразговор на то, чем будут кормить животных на воле, а Сим сказалглубокомысленно, не давая себя сбить с пути поисков внутренней сути:

— Господь через голубя преподает нам очередной урок…

— Какой? — спросил Хам с интересом.

— Думаю, — ответил после недолгого раздумьяСим, — можно сказать так: лучше соглашаться на более низкий уровень жизнина свободе, чем жить на подаяние в неволе.

— Просто на подаяние, — поправил Яфет. — Дажена свободе подаяние… унижает.

— И делает несвободным, — добавил Хам. — Сим,ты у нас лучший докапыватель до глубинного смысла!

Сим скромно улыбнулся.

— С вами это получается лучше. Подольше бы нам неразлучаться.

— А мы никогда не разлучимся, — заявил Хамуверенно. — С какой стати? Я ж говорю, если даже здесь не поубивали другдруга, то когда выйдем на простор… Эх, заживем!

Он ел быстро и с огромным удовольствием, позабыв про веточкуи целиком отдавшись поглощению горячего чечевичного супа.

После обеда Ной взял веточку и отнес к ларцу, такую реликвиюнадо сохранить, но, когда открыл крышку, сзади молча приблизился Яфет. Нойблагоговейно опустил веточку на дно ларца, Яфет сказал тихо, едва двигаягубами:

— Отец, взгляни на кончик.

Ной взглянул непонимающе, лицо Яфета очень серьезное, сноваобратил взор на веточку. Его глаза расширились, Яфет видел, как смертельнаябледность покрыла впалые щеки отца. Украдкой оглядевшись, Ной торопливо схватилветочку и, подбежав к окну, быстро бросил наружу.

— Пусть никто не зрит, — сказал он торопливо.

— Но я-то видел, — проговорил Яфетнегромко. — Мне ты сказать должен. Да и братья видели… Позже вспомнят,начнут задавать вопросы.

Ной воровато покосился по сторонам:

— Да что там непонятого… Как я сразу не понял, чтоголубю не откусить такую веточку! Кто-то оторвал… нет, срубил. Срез свежий. Толи голубь сам подобрал, то ли для него и срубили. Значит, этот неведомый подаетнам знак, что суша есть. И даже пригодная для жизни.

Он закончил, плечи его вздрагивали, а волосы на затылкешевелились. Яфет сказал настойчиво:

— Отец, но кто мог уцелеть при таком потопе?

Ной огрызнулся:

— Из людей, понятно, никто не уцелел. Кроме нас.

Яфет ощутил холодок по спине:

— А из… не людей?

— Кто знает? — прошептал Ной. Он держал глазамипляшущих с женами Сима и Хама, умолкал, если кто приближался слишкомблизко. — Могли уцелеть горные гномы. Что им потоп в пещерах?.. Моглиуцелеть невры. Даже Алат… Наверняка уцелели Харут и Марут, они могут всю жизньноситься над водами, не уставая. Да и вообще… потоп залил всю землю, всюповерхность… но только поверхность. Кто-то наверняка схоронился переждать впещерах, кто знает?

В их сторону заинтересованно поглядывали Сим и Хам. Слишкомуж серьезные и даже встревоженные лица у отца и брата, наконец оставили жен сНоемой, подошли ближе.

Некоторое время прислушивались, еще ничего не понимая, затемлицо Сима начало меняться от ликующего к тревожному. Хам смотрел с недоумениемто на Яфета, то на отца, а Сим сказал тихо, великая печаль звучала в его всегдасдержанном голосе:

— Значит, даже Господу не удается делать именно то итак, как задумал. Всегда есть какая-то мелочь, что… Отсюда мы должны извлечьеще один важный урок, которым нам молча преподал Господь…

— Какой? — спросил Яфет.

— Не нужно требовать, — сказал Сим, — чтобывсе было исполнено… чтобы все задуманное было исполнено в точности! Этонедостижимо… или достижимо чересчур дорогой ценой. Даже половина победы —уже победа. Половина успеха — уже успех. Надо идти, надо идти…

Яфет кивнул.

— Да, — произнес он жестко, — несмотря на то,что кто-то еще где-то уцелел… по случайности, по уму или звериной хитрости, ноГосподь призвал нас, чтобы дать начало новому роду людскому!

— А кого не уничтожил Господь, — сказал Хамвоинственно, — того уничтожим мы. Или наши дети. Так что, возможно, это неслучайно, что кто-то уцелел еще. Господь дает работу нам и нашему потомству.Земля должна и будет принадлежать только людям!

Ной снова выждал ритуальные семь дней и выпустил голубя. Егождали до вечера, но он не вернулся даже ночью. На другой день надежда ослабела,а на третий день Ной сказал невесело:

— Он не вернется.

— Это знак, отец, — сказал Сим.

— Да, — согласился Ной. — Придется выпуститьи голубку.

— Не погибнет? — спросил Яфет обеспокоенно.

Хам пожал плечами.

— Если и погибнет, то что ей делать без голубя? Это невороны, что приняли хоть какие-то меры…

Ной поднес голубку к окну, Сим поднял крышку, Ной выставилнаружу голубку со словами:

— Найди своего друга! И начинайте вить гнездо. Господьблагословляет вас.

Хам сказал с ехидцей:

— Отец, ты пока еще не Господь.

Ной посмотрел на него строго.

— Господь благословляет все невинные души, —сказал он. — Думаю, Он вообще благословляет всех. Вон даже ворону,несмотря на его грехи, нашел занятие… Это тоже урок нам. Никогда не надоспешить осудить и покарать. Даже преступивший законы все еще пользуется защитойГоспода.