гостиную/покер-рум/сауну, которая пользовалась большой популярностью у инспекторов в свободное от службы время.

Советы утверждали, что то, что делали американские инспекторы, нарушало советские стандарты безопасности. Коннелл ответил, что подвалы, о которых идет речь, являются дипломатически неприкосновенными. Дискуссия закончилась, когда Коннелл сообщил Советам, что США установят американские замки на электрическую панель и предоставят Советам ключи.

Затем Коннелл упомянул о неудовлетворительной работе Советов по техническому обслуживанию, приведя в качестве примера задержку с оказанием помощи США в установке системы фильтрации воды и отстойных насосов. Томилов ответил, что этот вопрос носит политический характер. Затем Коннелл потребовал, чтобы в будущем Советы должны были предоставить письменное уведомление за день до этого, если они хотят войти в подвал, указав точный характер и цель визита. Томилов ответил, что Советы могут уведомить американскую сторону только за час.

Затем Коннелл поднял вопрос о досуге, отметив, что отношения находятся в наихудшем состоянии за всю историю. Соколов ответил, что американские инспекторы игнорировали законные требования своих сопровождающих, например, советские власти сказали инспекторам, что им нужно покинуть вечеринку с ижевскими кардиологами в полночь, но инспекторы проигнорировали их. В результате Советы отказывали инспекторам в просьбах о досуге в качестве средства возмездия. Так было в случае с просьбой инспектора посетить пасхальную мессу. Затем Соколов заявил, что проблема хулиганства в Воткинске «катастрофически возросла» и что многие запросы отклоняются по соображениям безопасности.

Следующий вопрос касался просьбы США использовать видеозаписи, сделанные во время инспекции, в учебных целях. Томилов отверг это, заявив, что договор устанавливает ограничения на то, как можно использовать рентгенографическое изображение. Коннелл отметил, что если бы обе стороны согласились посмотреть на изображение, то нарушения договора не было бы. Томилов возразил, предложив сконструировать макет ракеты, который можно было бы использовать в учебных целях. Обе стороны согласились продолжить рассмотрение этого вопроса.

Следующим вопросом, поднятым Джорджем Коннеллом, было состояние периметра с акцентом на том, что Советы согласились еще в апреле 1989 года исправить его. Коннелл отметил, что ужасающие условия по периметру влияют на безопасность инспекторов — действительно, буквально на прошлой неделе инспектор сильно вывихнул лодыжку во время патрулирования периметра. Томилов ответил, что Советы сделали все, что могли, но что существуют финансовые ограничения. Коннелл пригрозил полностью отменить патрулирование периметра и объявить, что Советы нарушают свои договорные обязательства по созданию безопасных условий для выполнения задач, предусмотренных договором. Томилов ответил, сказав Коннеллу делать так, как он считает нужным. Возможно, благодаря вовлечению Женевы можно было бы выделить ресурсы на благоустройство периметра.

Затем Томилов попросил американскую сторону очистить территорию вокруг их склада, потому что Советы пригнали трактор и бульдозер, чтобы выровнять землю вокруг. Коннелл отметил, что, если бы Советы искали работу для трактора и бульдозера, «возможно, они могли бы что-то сделать с периметром».

Последний вопрос касался перемещений инспектора между жилым районом и складом. Коннелл отметил, что США имеют договорное право на беспрепятственный доступ к своим объектам, включая склад, и что, кроме проверки грузов или периметра, американским инспекторам нет необходимости уведомлять Советы перед перемещением в жилую зону на склад и обратно. Соколов ответил, сказав, что если бы это произошло, то Советы были бы вынуждены построить барьер, отделяющий жилую зону США от того, что Советы называли «технической зоной» — DCC, склада и объектов, относящихся к КаргоСкану. Этот вопрос остался нерешенным.

Необычный уровень лаконичности со стороны полковника Коннелла, должно быть, нашел отклик у Советов. Когда отставание в производстве ракет, созданное кризисом с КаргоСканом, было наконец преодолено (последняя ракета была выпущена 21 апреля, а процедуры проверки упростились так, что теперь процесс занимал чуть более трех часов), Советы предоставили OSIA пустой железнодорожный вагон для обучения новых инспекторов использованию системы КаргоСкан. Одним из преимуществ этого обучения было то, что персонал Hughes смог изменить процедуры, используемые для установки штрих-кода и держателя штрих-кода, сократив время с 30–45 минут до 10–15 минут.

Советы разрешили инспекторам присутствовать на торжественном открытии усадьбы Чайковского в рамках празднования 150-летия со дня рождения знаменитого композитора и посетить Ижевский автомобильный завод. Соколов также сообщил инспекторам, что заводу «было предоставлено финансирование» для начала работ по благоустройству периметра.

К концу мая напряжение, охватившее Воткинский центр контроля, начало ослабевать. Когда Советы отправили четыре SS-25 в период с 12 по 18 мая, они шутили с генералом Ладжуа и Львом Кокуриным, что сделали это «в качестве особого подарка» для двух официальных лиц, чтобы они могли испытать живое сканирование ракеты.

Инспекторам разрешили возобновить пробежки в центре Воткинска: практика, которая была прекращена, когда инспекторы переехали на постоянное место жительства в апреле 1989 года. Медленно, но верно Советы ослабляли свои прежние ограничения в отношении досуга. К тому времени, когда мы с Чаком Майерсом прибыли в Воткинск в начале июня, было достигнуто равновесие, когда американская и советская стороны продолжали спорить об ограничениях, налагаемых на досуг, но также и там, где Советы проявляли признаки попыток договориться с американскими инспекторами по вопросам, которые американская сторона считала важными.

Одним из таких вопросов был вопрос о способности инспектора приглашать персонал, не относящийся к заводу, на официальные мероприятия, проводимые в жилом районе США. Приближалось празднование Дня независимости 4 июля, и ни одна из сторон не желала повторения враждебности предыдущего года. На встрече с Александром Соколовым Чак Майерс был проинформирован о том, что Советы были склонны разрешить ограниченному числу посторонних гостей, а также членам семей заводских сопровождающих, присутствовать на праздновании 4 июля. Их главной заботой, отметил Соколов, было избежать «большой толпы», которая присутствовала во время Дня открытых дверей в июне 1989 года.

Все еще существовал договор, который необходимо было выполнить. Четыре ракеты SS-25 выехали из Воткинского завода во время моей июньской ротации, и, наконец, у меня появилась возможность провести инспекцию SS-25 с помощью системы радиографического отображения КаргоСкан. Сканирование прошло без сучка и задоринки. Более того, независимо от того, в моих интересах или нет, ACIS распорядился открыть одну из канистр SS-25 для визуального осмотра. Я должен был признаться, что испытывал более чем легкую ностальгию, пробираясь по замкнутому пространству между контейнером и вагоном, в воздухе пахло свежей краской и жиром. У меня был похожий опыт во время моего последнего осмотра периметра, когда я пытался оценить достопримечательности и звуки Воткинского завода, который, как всегда, я рассматривал снаружи, заглядывая внутрь.

Июньская ротация, однако, не была случаем, когда была «только работа, и никаких игр». 17 июня — за два дня до моего запланированного отъезда — я вместе с Чаком Майерсом и несколькими