договорными аспектами работы по контролю объекта, а также многочисленные обязанности по связям и координации, которые связаны со службой в Советском Союзе в критический период в истории холодной войны, означали, что времени на отдых просто не было. «Где они отдыхают, — писал Коннелл, — так это в Воткинске, а не в Вашингтоне; но этого недостаточно и не заменит семью и личную жизнь». Если не будут приняты

меры для исправления ситуации, отметил Коннелл, «никто не поверит, что мы заботимся о наших людях».

К концу 1988 года ситуация с личным составом достигла кризисных масштабов, и только шесть офицеров могли заполнить пять вакансий в Воткинске. Временное решение было найдено путем привлечения правительственных сотрудников из других ведомств в качестве «приглашенных инспекторов», что позволило осуществлять контроль поочередно из трех человек по левому и правому борту. Это решение, указал Коннелл генералу Ладжуа во втором меморандуме, написанном 14 ноября 1989 года, «не может быть поддержано в долгосрочной перспективе без серьезного ущерба для семейной жизни и устойчивого профессионального функционирования [Директората контроля]. У нас уже есть проблемы, потому что у нас слишком долго было состояние всплеска».

В 1989 году среднее время пребывания в Вашингтоне, округ Колумбия, сотрудника, назначенного для контроля, составляло 240 дней. (Действительно, с 19 июня 1988 года по 31 декабря 1989 года я отсутствовал в Вашингтоне, округ Колумбия, в общей сложности 385 дней, 353 из которых были проведены в Воткинске. В 1990 году я провел 110 дней, с 1 января по 10 июля, в Советском Союзе.) «Результатом, — сказал Коннелл, — является перманентный кризис и непрерывная реакция. Мы обычно меняем должностных лиц на собраниях, которые требуют замены кадров, и реорганизовываем важные действия на середине пути».

Генерал Ладжуа поставил под сомнение то, что он считал чрезмерным использованием «приглашенных инспекторов» в качестве дежурных офицеров на объекте контроля. «Хотя привлечение дежурных офицеров, — ответил Коннелл, — похоже на наложение пластыря на серьезные травмы». Пока постоянный штат Управления контроля объекта не будет увеличен до 16 штатных сотрудников, другого выбора не было.

Больше не было доступной рабочей силы. Генерал Ладжуа присоединился к продолжению использования «приглашенных инспекторов».

Когда «приглашенный инспектор» прибыл в Воткинск, ему давали день на акклиматизацию, а затем еще один день на подготовку, прежде чем ему разрешали отстоять свою первую смену под присмотром опытного сотрудника OSIA. Хотя с этим можно было бы справиться, если бы в наличии было два дежурных сотрудника OSIA, реальность поддержки работы московской почты и требования ротации означали, что часто был только один дежурный сотрудник OSIA. Это означало, что вместо обычной 12-часовой дежурной смены эти офицеры были призваны дежурить 36,48 и даже 72 часа подряд на регулярной основе.

В конце мая 1990 года произошло неизбежное — у службы контроля закончились опытные дежурные сотрудники OSIA. Новый офицер по контролю, армейский майор Том Майклс прибыл в Воткинск в начале апреля и после двухнедельной смены с Роем Питерсоном занял пост командующего объектом. Том Майклс должен был смениться в начале июня, но ни Рой Питерсон, ни Марк Дьюс не смогли его заменить. Чак Майерс, который служил офицером по планированию Договора СНВ, был отстранен от своих обязанностей, чтобы исполнять обязанности командующего участком, пока кто-нибудь не освободится. Джон Сарториус был единственным опытным дежурным офицером OSIA в Воткинске — остальные были «приглашенными инспекторами», многие из которых прилетели в Воткинск впервые. Моя замена еще не прибыла, а Стью О'Нилл, Барретт Хейвер и Рич Курасевич были заняты другими проектами. Как единственного опытного дежурного офицера OSIA, доступного для выполнения задач, меня вывели из полуотставки, чтобы провести последнюю ротацию в Воткинске в качестве заместителя Чака.

В Воткинске, несмотря на то что кризис с грузоотправителями миновал, американские инспекторы и советские заводские сопровождающие продолжали кружить друг вокруг друга, как пьяные бойцы. Хотя первое использование КаргоСкана прошло без каких-либо существенных трудностей, оставался вопрос о том, был ли это устойчивый результат. Когда следующие две ракеты вышли из завода 5 и 6 апреля, вскоре стало очевидно, что еще предстоит проделать некоторую работу, прежде чем обе стороны будут довольны процессом получения изображений.

На создание изображения 5 апреля ушло целых восемь с половиной часов. Советы неправильно отметили передний край на 20 мм, что означало, что потребуется повторное сканирование, чтобы привести задний край изображения в соответствие с техническими требованиями Меморандума о соглашении (МОА). На этапе интерпретации изображений инспекции Советы привлекли дополнительных людей. Результатом стали дополнительные 30 минут допроса со стороны Советов, прежде чем они запросили расширенный (т. е. один час и десять минут) перерыв, пока они консультировались друг с другом, прежде чем запросить проведение второго сканирования. Затем Советы потратили еще полчаса на то, чтобы правильно расположить вагон.

Последующее сканирование, как отмечалось в еженедельном отчете из Воткинска, «было почти идеальным».

При сканировании грузов 6 апреля дела пошли лучше: Советы правильно расположили вагон, американские инспекторы провели одно сканирование, которое удовлетворило Советы, которые впоследствии сократили количество людей, необходимых им в модуле управления. Проверка 6 апреля заняла пять часов 32 минуты, что на три часа больше, чем 5 апреля.

Советским и американским инспекторам еще предстояло формализовать процедуру устройства с двумя замками для защиты ящика для хранения, где хранились видеозаписи и диски. Американская сторона предложила использовать гибкий резиновый пояс, который пропускался через засов, а затем закреплялся американским и советским замками. Советский дежурный офицер согласился на эту процедуру, но позже Анатолий Томилов сообщил командующему участком Рою Питерсону, что этот метод неприемлем, Томилов также официально пожаловался на количество времени, которое потребовалось американским инспекторам для просмотра изображения, заявив, что американская сторона использовала фактическое инспекционное мероприятие для учебных целей.

Рой Питерсон смог успокоить опасения Томилова по поводу двойных замков, просто продемонстрировав ему процесс лично. Что касается вопроса о времени, Питерсон отметил, что важно убедиться, что сделанное изображение действительно было хорошим, и что в вагоне не было предмета, ограниченного договором; это заняло время. Томилов направил обе свои жалобы в виде письменных протестов в советское Министерство иностранных дел.

Степень ухудшения отношений между американскими инспекторами и их советским сопровождением была подчеркнута во время напряженной встречи между полковником Коннеллом и Александром Соколовым 21 апреля 1990 года. Коннелл протестовал против того, что Советы установили замок на электрическую панель в подвале здания Рузвельта. Советы ответили, что американцы установили оборудование, не предусмотренное в первоначальном функциональном описании подвалов, которое, как утверждали Советы, предназначалось исключительно для сантехнических, электрических и отопительных систем.

Американские инспекторы использовали подвалы для хранения и превратили один подвал в неофициальную